В ту же минуту дверь отворилась, и он услышал голос аббата Сакстуса:— Что бы там ни было, эти двое тут ни при чем — храпят, как объевшиеся свиньи.Ему вторил брат Фингл:— Да, отец аббат, свиньи — за столом, и в кровати — свиньи. Пойдем проверим малышей!Дверь закрылась, послышались удаляющиеся по коридору шаги. Цап уселся на кровати, он уже совсем было приготовился сказать, что он думает о тех, кто назвал его свиньей, как неожиданно вспомнил нечто странное:— Хвастопуз, когда ты только что запрыгнул в кровать, она была в беспорядке, как ты ее и оставил?— Нет, капитан, она была заправлена.Пока они бродили внизу, кто-то приходил в их комнату и застлал кровати! ГЛАВА 22 Глоккпод снова полетел из долины в башню. Айрис смотрела, как он исчезает в темной пелене дождя, и беспокойно качала головой:— Уже четвертая попытка. Веревка слишком тяжелая.Рыбинг всмотрелся в туман — не приближаются ли крысы.— Для пленников эта птица — последняя надежда. Если Глоккпод не донесет веревку — они погибли.Сорокопут уже был на полпути к башне, когда стало казаться, что силы оставляют его. Он заколебался и немного снизился. Три веревки, связанные в одну и накрученные вокруг его шеи, тянули его к земле. Он неуклюже хлопал крыльями, пытаясь удержаться в воздухе.Дандин прикусил губу.— Веревки слишком тяжелые, они тянут его вниз, — встревоженно произнес он.Гаэль Белкинг потерял всякую надежду и упавшим голосом сказал:— Он никогда не доберется сюда. Слишком высоко. Мельдрам налег животом на перекладину и теперь следил за Глоккподом.— У меня есть идея. Только вы молчите, что бы я ни говорил. — И старый заяц во весь голос стал ругать сорокопута: — И ты еще называешь себя птицей? Червяк и то летает лучше тебя! Наверное, твоим отцом был дохлый селезень, а матерью — хромая кукушка! Давай-давай, спускайся, тебе никогда не долететь! Ты, бесполезный комок перьев, хвастун кривоклювый!— Рэк-качаккк! Я убью тебя!Глаза сорокопута кровожадно блеснули, и он снова начал набирать высоту. Мельдрам подкрутил обвисшие от дождя усы и продолжал:— Ты и муху-то не сможешь прибить, не то что меня! Если бы у меня были крылья, я бы пятьдесят раз облетел вокруг тебя, пока ты тут кувыркаешься!— Ки-ир-рр! Я убью тебя, жирный заяц! — Не обращая больше внимания на дождь, усталость и тяжелые веревки, Глоккпод рванул вверх.Хлопая крыльями, сорокопут оказался наконец рядом с беглецами. Мэриел, Дандин и Гаэль бросились между разъяренным Глоккподом и Мельдрамом. Заяц держался на расстоянии, пытаясь утихомирить птицу:— Успокойся, старина! Я тебя специально дразнил, чтобы ты добрался сюда.Но Глоккпод не унимался. Он придвигался к Мельдраму все ближе и ближе, угрожая ему клювом:— Считай себя мертвецом, длинноухий! Я тебя убью!Мэриел ничего не оставалось, как снять с шеи сорокопута веревку и толкнуть его изо всех сил. Глоккпод потерял равновесие, упал с крыши, взмыл вверх и стал описывать круги вокруг башни, зловеще крича:— Трус длинноухий! Трус!К одной веревке привязали другую, Дандин перекинул конец через самую прочную балку и проверил, достает ли веревка до зубцов западной стены. Гаэль схватил ее и полез вниз, объясняя изумленным товарищам:— Позвольте мне быть первым. Если уж белка не сможет спуститься, то никто не сможет!Проклинай проскользнул в дверь и склонился в почтительном поклоне перед горой подушек, которая служила ложем его господину. Наверху показалась голова Нагру.— Ну что на этот раз, сплетник?— Господин, я стоял у двери в башню и слушал — сорокопут принес им веревку. Они хотят спуститься на зубцы западной стены. Оттуда они смогут спрыгнуть в ров. Гаэль уже спускается, а сорокопут поссорился с зайцем и улетел. Вряд ли он вернется! Нагру соскользнул с подушек:— Скажи госпоже Сильваморте, что я хочу поговорить с ней.Гаэль не лазил с ранней юности. Теперь он постарел, но белка всегда остается белкой, и вскоре он висел, ухватившись за веревку и раскачиваясь туда-сюда. Вот сквозь туман и дождь он увидел западную стену, зубцы становились все ближе и ближе.А внизу сидела Айрис и думала о том, что беглецам нужна помощь, иначе план не удастся.— Рыбинг, возьми половину отряда, поднимайтесь к замку и смотрите, когда опустят мост. Если крысы попробуют выйти — задержите их. Гринбек, оставайся здесь, помоги нашим друзьям, чем сможешь. Я пойду с Рыбингом. Когда Нагру обнаружит, что пленники пытаются сбежать, — начнется бой.Нагру сообщил Сильваморте о побеге, и она презрительно фыркнула:— Что, по-твоему, должна сделать я? Ты же воин!— Вот что. С небольшим отрядом ты могла бы спуститься в долину и поймать беглецов, когда они слезут со стены.Сильваморта холодно сказала:— Это в твоем стиле, у меня идея получше. Почему бы не послать крыс двадцать на зубцы западной стены и не перехватать пленников одного за другим, пока они будут спускаться?— Прекрасно! — сказал Лисоволк, улыбнувшись. — Но меня удивляет, почему ты не хочешь спуститься в долину. Ты что, уже побывала там?Сильваморта бросила злобный взгляд на Проклиная и повернулась к Нагру:— У тебя везде глаза и уши!Пока они шли к крысиным казармам, чтобы набрать добровольцев, к Сильваморте подошла Сикант. Лисица прошептала ей на ухо:— Твоего мужа Серотрава убил Проклинай.Веревка коснулась стены, Гаэль лапами и хвостом вцепился в выступающие камни и отпустил конец. Сверху долетел голос Мэриел:— Гаэль, ты в порядке?Приложив лапы рупором ко рту, Белкинг крикнул в ответ:— Да, я на зубцах! Мэриел, мне не нужна веревка, я могу спуститься на плато по стене, а там перебраться через ров.Тут же донесся голос мышки:— Тогда не жди нас. Беги, а мы — за тобой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57