Мы возвращаемся в класс. На этот раз учитель, показывающий своим мальцам карту мира, начинает злиться.Он мне говорит, что Франции нужны образованные граждане, что он делает свою работу, не доставая легавых, так что пусть легавые делают свою, не доставая его.Поскольку он поседел на своей работе, я даю ему выговориться, после чего спокойно объясняю, что не привык, чтобы со мной разговаривали в подобном тоне, и что, будь он лет на двадцать помоложе, я бы заставил его съесть его карту.Мальцы хохочут, как на комедии. Директор теребит волосы в носу, выпучивая белые глаза, а мой коридорный кудахчет от смеха. Драма превращается в фарс. Я возвращаю себе серьезный вид, беру журнал, смотрю в него и вижу, что в графе “Отсутствующие” всего одно имя: Жерар Лопино.Я стучу кулаком по столу, чтобы восстановить тишину.— Как выглядит Жерар Лопино? — спрашиваю я учителя.Он ворча объясняет мне, что это паренек такого роста, весь в веснушках, нос вздернутый. — Это он! — кричит коридорный.На этот раз в моем горле поднимается волна радости.— Где он живет?Учитель отвечает, что не знает. Директор обещает посмотреть по своему журналу, но тут один из пацанов встает.— Я знаю, где он живет, месье!— Браво. Где?— Рядом со мной.— А где живешь ты? Он называет адрес.— Ты видел его сегодня утром?— Да.— Он собирался в школу?— Да, но сначала он должен был отнести в отель пакет. Один месье дал ему за это десять “колов”. На этот раз я ухватился за верную ниточку.— Он тебе сказал, что это за месье?— Нет, просто показал десятку и сказал: “Смотри, чего мне дал один дяденька, чтобы я отнес это вон в ту гостиницу…"Мальчик хмурит брови.— Тот месье был на машине… кажется…— Ладно, спасибо.Мы прощаемся с милой компанией и берем курс на улицу, где живет Лопино.В начале этой улицы стоит большая толпа. Я из принципа справляюсь, что происходит.— Какой-то шоферюга задавил мальчишку, подонок! — говорит мне почтальон. — Даже не остановился, падла! Глава 18 Речь идет о нашем мальчишке. Эти мерзавцы не любят оставлять свидетелей. Действуют по принципу выжженной земли. Я сжимаю кулаки. Вы должны знать, что я не из тех, кто плачет по пустякам, но, как и все крутые парни, люблю детей, и мысль, что эти бандюги без колебаний убрали мальца, бросает меня в холодную ярость.Я решаю, что коррида слишком затянулась и с этим пора кончать.Подхожу к одному из полицейских, производящих осмотр места происшествия.— О шофере что-то известно?— Один из прохожих запомнил номер, господин комиссар.Я пожимаю плечами. Я знаю, что номер машины убийцы никуда меня не приведет. Машина окажется краденой, и ее найдут брошенной на каком-нибудь пустыре.— Водителя кто-нибудь видел?— Я видела, — утверждает консьержка.Она пускается в пространные объяснения, из которых я узнаю, что у ее мужа нет одной ноги, что у нее больной желудок, ее племянник служит в Германии, а выросла она в маленьком городке в Шере.Я ее не перебиваю, потому что знаю, что никогда не надо огорчать свидетеля, который хочет выложить вам то, что знает. Короче, мы наконец доходим до аварии.— Он как будто нарочно сделал это! — уверяет старая перечница. — Выскочил на полной скорости и сделал крюк, чтобы сбить того бедного малыша… Я совершенно потрясена, можете потрогать, как бьется мое сердце…Я смотрю на ее тощую, как передача зеку, грудь и с ужасом отклоняю предложение. Она продолжает, не выказывая ни малейшего разочарования.— У этого типа была противная морда. Я успела его разглядеть.Я пошире раскрываю уши.— У него был очень длинный нос, — продолжает она. — И шляпа, надвинутая на глаза… Она возобновляет свой рассказ, но, поскольку у меня нет времени выслушивать вторую заутреню, я отваливаю.Хорошая погода переходит в дождь. Это может затянуться на целый день…Я захожу в бистро и заказываю большую чашку черного кофе, Я чувствую себя еще очень вялым. Надо сказать, я не успел толком выспаться…Потягивая кофеек, подвожу итоги. Я уже не раз делал это за последние двадцать четыре… да что это я! Всего за пятнадцать часов!Меня хотели кокнуть и ради этого не поскупились на расходы. Как я сказал шефу, это произошло потому, что они убеждены, что я знаю нечто убийственное о них.Если они считают, что я что-то знаю, значит, я находился в ситуации, позволявшей мне узнать это “что-то”. Когда? Где? Это я должен вспомнить очень быстро.Я заказываю вторую чашку кофе и закрываю глаза руками. Начинается мое маленькое кино Я заново прокручиваю все с самого начала, то есть с моего входа в кинозал, где Фердинанд искал себе железное алиби. Я повторяю все действия, разбираю каждый жест… К счастью, моя память работает как часы. Я продолжаю все вспоминать кадр за кадром, переключая их только после того, как рассмотрел каждую мелочь…Чему быть, того не миновать, сказал бы лиценциат филологии. Наконец я наталкиваюсь на одну детальку.Я захожу в контору за хорошей пушкой, тачкой и коллегой. По-моему, не стоит в одиночку соваться в сомнительные места.В арсенале я выбираю пистолет крупного калибра, пули из которого проделывают в человеке дырки размером с вход в метро.В гараже я беру “404-ку”, а в дежурке — толстого типа, специализирующегося на допросах. Не то чтобы он был хорошим оратором, но кулаки у него самые красноречивые из всех, что я когда-либо видел.Мы трогаемся в путь вчетвером (пушка, машина, Толстяк и я).— Куда едем? — осведомляется мой напарник.— В Булонь-Бийанкур. Ты не против? Он качает головой и засовывает в рот пачку табака. Этот толстяк жует табак, как гренадер.Дом на улице Гамбетта кажется спокойным. Я выхожу из тачки и делаю Толстяку знак следовать за мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29