Будут еще пожелания, доктор?– Было бы замечательно, если бы вы отнеслись к этому со всей серьезностью. Мы оставим вас здесь на ночь, чтобы провести дополнительное обследование.Когда доктор Гольдштейн выходит из палаты, мы пытаемся приободрить папу. Он смеется вместе с нами, но я вижу, что он напуган. Такое угнетающее чувство, когда видишь, что глава твоей семьи напуган.– Мы будем делать все так, как сказал доктор, – решительно заявляет мама.– Разве можно так жить? – возражает папа.– Можно. Ты ведь не хочешь умереть, Антонио Сартори, так? – Мама целует папу и прижимается щекой к его лицу.– Хорошо, уговорила, – говорит он. – Обещаю остаток жизни есть исключительно творог и салат, отрастить уши и превратиться в кролика.Мама выпрямляется и ласково, но решительно говорит:– Меньше всего меня волнует, в кого ты превратишься, если ты жив и здоров.
Розмари, как настоящая кума, отдает все силы, чтобы помочь мне подготовиться к свадьбе. Она взяла на себя заботу о гостях, подготовке традиционных итальянских confetti , крошечных пакетиков с миндалем в сахаре. К каждому пакетику она с тщанием привязала ленточку; они так изящно выглядят в открытой коробке в гостиной. Чтобы не отставать, мамины кузины из Бруклина сделали несколько тарелок с печеньем для каждого стола. Мама вычистила кладовку рядом с кухней и забила полки блюдами с лакомствами – печенье с абрикосовой начинкой; круглые печенья в кокосовой стружке, украшенные розовым кремом; фиговые и финиковые полоски, выложенные пирамидой, завернутые в пленку и перевязанные ленточками. Как только мама открывает дверь в кладовку, весь дом наполняется смесью запахов ванили, кокоса, лимонного сахара. Это напоминает мне Рождество. Мама стряпает к каждому празднику.– Не знаю, понравится ли тебе это, но так принято делать в Бруклине, – говорит Ро, вытаскивая из коробки куклу, одетую в свадебное платье. У нее пышное платье и длинная фата из тюля. Когда Розмари поворачивает ее, то она моргает глазами; у куклы ярко-розовые губы, а на подбородке нарисована родинка.– Мы посадим ее на капот машины. – Наверное, я выгляжу озадаченной, потому что Розмари продолжает сердито: – Привяжем на «паккард» Джона.– Здорово, – говорю ей я, пытаясь выдавить из себя подобие улыбки.Во мне заговорила венецианская кровь. Я люблю простоту. Это у неаполитанцев принято сажать куклу на капот.– Я была уверена, что тебе понравится.Из другой коробки Розмари достает еще одну куклу. Она одета в атласное платье светло-коричневого цвета, как мои подружки невесты: Рут, Виолетта и Розмари, которая сама по себе еще одна кукла.– А эта для машины, в которой поедут свидетели, – с надеждой смотрит на меня Ро.– Это ты сшила куклам платья? – спрашиваю я.– Да.– Красивые. Отличные кружева. Прикрепи ее ко второй машине.Кажется, тяжкий груз упал с плеч Розмари.– Спасибо. Ты так много сделала, чтобы все устроить, и мне хочется, чтобы ты знала, что я тебе очень признательна. – Я крепко ее обнимаю.– Спасибо тебе, Лю. Ты была так ко мне внимательна. – Розмари отворачивается.– Что такое? – Хотя можно и не спрашивать. – Ты думаешь о Марии Грейс, да?Розмари вертит в руках куклу, разглаживая каждую складочку на ее платье.– У меня скоро будет еще один ребенок. Только это секрет. Я не сказала даже Роберто. Я подожду, пока не закончится свадьба.Я прижимаю ее к себе еще крепче:– Поздравляю. Мария Грейс будет ему ангелом-хранителем.Она смахивает слезинку:– Знаешь, кроме Роберто и наших родителей, ты единственная, кто держал ее на руках.– Знаю. До конца жизни я буду помнить это. Иногда я вспоминаю малышку, какой приятный запах шел от ее тела, и как она устроилась на моих руках.– Опять что-то стряслось? – входя в комнату и ставя на скамейку коробку с приглашениями, спрашивает Роберто.– Нет, – заверяю я. – Какая свадьба обходится без слез? Любимый братец, ты забрал кольца?– Положись на меня.– Где будет «мальчишник»?– В «Везувио». Где же еще? Твой жених уверен, что в Нью-Йорке только это заведение может называться рестораном. Конечно, там с ним носятся как с королем. Да и еда там отличная.– Мы дома! – кричит мама. Они с папой возвращаются с приема у врача. Мы с Розмари и Роберто несемся в прихожую.– Что сказал доктор? – спрашивает Роберто.– Вы видите перед собой здорового человека. У меня сильное сердце. Паек, на котором держит меня ваша матушка, все-таки возымел результат.– Слава богу! – обнимаю я родителей. – Я была уверена, что все будет в порядке, если слушаться доктора.– Мне хочется выпить чаю, – улыбаясь, говорит мама.Папа с Роберто идут за ней в кухню.– Слава богу! – повторяет Розмари. – Теперь твоя свадьба ничем не будет омрачена.
– Сегодня последний день до вашей свадьбы, миссис Тальбот. Я выполню сегодня любое ваше желание, – говорит Джон, пока я стою на ступенях крыльца. Он берет меня за руку. Мне приходит в голову, что сегодня последний раз, когда он заезжает за мной в дом моих родителей. Сегодня последний день, когда дом 45 по Коммерческой улице будет мне приютом.– Знаю, мы так не договаривались… – начинаю я.– Не важно.– Я хочу прямо сейчас увидеть наш дом.– Хм, – раздумывает Джон. – Ты действительно этого хочешь?– Да я просто сгораю от нетерпения!– Тогда поехали, – прижимаясь ко мне, говорит он.Почти всю дорогу до Хантингтона мы молчим. Когда мы сворачивает на дорогу, вдоль которой выстроились строящиеся дома, я наклоняюсь и целую мужчину, который в это время завтра станет моим мужем. Внезапно я передумываю. Я не хочу увидеть дом заранее.– Разворачивайся, – говорю я.– Что? – замедляет движение Джон.– Мы возвращаемся в город.– Кажется, ты хотела взглянуть на дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93