Несмотря на то, что здание суда довольно маленькое, в нем располагается и полицейский участок: единственный жандарм в городе стоит за дверью зала заседания. Я сижу с Роберто и Розмари. Орландо и Анджело ждут у двери, словно наша охрана; от чего или от кого они нас защищают, непонятно. Эксодус стоит, прислонившись к стене, и перешептывается с Орсолой. Мама поворачивается и шикает на них. Орсола замолкает и отходит от Эксодуса, чтобы снова не попасть в переплет.Папа закрывает глаза и внимательно слушает, как чиновник зачитывает завещание. Когда тот упоминает имя Энцо, Доменик наклоняется к папе и говорит, что тот уже подписался под получением своей части наследства. Папа кивает. Мне становится ясно, что трудные отношения с братом все еще тревожат его. Их размолвка и ссора все еще загадка для меня. Папа миролюбивый, спокойный человек. Как он может так сердиться на своего брата? В конце процедуры чиновник встает и целует папу в обе щеки – оказывается, со стороны папиной матери он его третий кузен.
Мы провели на ферме уже десять дней, и теперь думаем, как продолжить путешествие. Мне хочется провести несколько дней в Венеции, поэтому мы с Розмари изучаем путеводитель. Мы собираем вещи на неделю. Не так-то просто стирать одежду под палящим солнцем, развешивать ее на веревках и отпаривать в прессе размером с дверь. Но нам не приходится выбирать.Перед самым отъездом мне доставили посылку от Джона. Она из «Бонуит Теллер» Один из самых дорогих магазинов женской одежды в Нью-Йорке. Лозунг фирмы – «Магазин авторской моды».

и была отправлена за неделю до нашего отъезда в Италию.– Невероятно, он выбросил кучу денег! – смеясь, говорит Ро.Я открываю коробку и достаю маленькую диадему: ободок, инкрустированный стразами и украшенный белыми атласными розами с листочками из бледно-зеленого бархата.– Как изящно! – взвизгивает Ро.На карточке написано: Моей возлюбленной для фаты. С любовью, Джон.
– А он и в самом деле принц!– Я и не сомневалась, – говорю я и убираю диадему в коробку.Большинство итальянцев берут отпуск в августе, поэтому приходится торговаться, чтобы нас подвезли до железнодорожной станции в Тревисо. Папа договаривается с таксистом, сетуя, что он запрашивает такую же цену, что мы заплатили за перелет из Америки. Но, отправившись в путь, мы благодарим папу, потому что наш водитель нянчится с нами, как с детьми. Мы с Розмари прекрасно это понимаем, пробиваясь сквозь пробку на мосту Риалто, который ведет в Венецию. Розмари показывает на гондолы, которые проплывают под мостом. Водитель останавливается на Сан-Марко и показывает нам дворец Дарио. Его фасад выложен мозаикой из разноцветного мрамора. Вот уж не думала, что на свете бывает мрамор таких оттенков: красный с бирюзовыми прожилками, золотой с белым, зелено-оранжевый. Узор выполнен в византийском стиле, каждая частичка с тщанием вырезана и подобрана. В путеводителе написано, что Венеция была центром мировой торговли. Сюда приезжали все, от Африки до Дальнего Востока, и влияние различных культур очевидно.– Scusi, – обращается к нам по-итальянски мужчина. Он старается как можно тщательнее выговаривать каждое слово: – Puт prendere una fotografia di me con mia moglie? Grazie .– Prego, – отвечаю я.– Вы из Америки? – протягивая руку за фотоаппаратом, спрашиваю я.– Да, – говорит он по-английски, вставая рядом с женой. – Вы тоже?– Наконец-то, хоть кто-то свой! – позируя, из-под своей широкополой шляпы говорит его жена. Ей около пятидесяти лет, она высокая и худощавая. Белокурые волосы заплетены в длинную косу. У нее аристократическая красота, голубые глаза и высокий лоб.– Я тоже рада повстречать земляков, – говорю им я и делаю снимок. – Мы жили за городом. Я Лючия Сар-тори, а это моя невестка Розмари.– Я Арабел, а это мой муж Чарли Дрескен.Чарли примерно одного возраста с Арабел, но внешне он полная ее противоположность: среднего роста, коренастый, с рыжими волосами и бородкой.Чарли берет у меня фотоаппарат и спрашивает:– Откуда вы?– Из Нью-Йорка. Гринвич.– С Коммерческой улицы! – прибавляет Po.– Мир тесен, – улыбается Чарли. – Мы с Лонг-Айленда.– Серьезно? – спрашиваю я. – Мы с моим женихом строим дом в Хантингтоне.– О, Хантингтон просто замечательное место! – говорит Арабел.– Там строят такие роскошные дома. Где ваш жених работает?– Он предприниматель. Возит разные вещи в страну, – объясняю я.– Где вы остановились?– В «Паван-пансионе» на площади Сан-Марина, – читает вслух в нашем путеводителе Розмари.– А мы в «Джудекке». Признаться, мы собирались пообедать. Не хотите к нам присоединиться?– С удовольствием! – соглашаюсь я.– Тогда встречаемся в фойе отеля в два, – записывая наш адрес, говорит Арабел.Мы с Розмари в таком восторге, что почти бежим по улицам в поисках «Паван-пансиона», чтобы переодеться.Нам дают комнату на третьем этаже, в ней мало мебели, но зато она чистая, с ванной и туалетом в прихожей. Мы даже и мечтать не могли о ванне, потому что все, что у нас было в Годеге, это уличный душ, похожий на деревянную бочку. Мы надеваем чулки, перчатки и шляпки, которые не надевали с момента, как сошли с самолета в Риме. Мне кажется, что мы выглядим как настоящие итальянки: я в черной льняной расклешенной юбке с красным поясом и белой блузке; Ро выбрала бежевую холщовую юбку и розовую блузку с розовым лакированным ремнем. Когда мы подходим к «Джудекке», мы рады, что как следует подготовились. Люди в фойе одеты старомодно, но элегантно; в фойе богато украшенные люстры и тяжеловесная мебель в викторианском стиле с бархатными подушками.Арабел приветствует нас и ведет в оживленный обеденный зал, где Чарли уже занял столик с видом на сад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93