Абсолютно
мертвым, холодным и бездыханным. Я предназначался в пищу могильным червям.
Но ни один червь меня не коснулся. Я был жив, хоть и лежал в могиле.
Это был момент истины, страшный суд, последнее испытание. Я всегда
отчасти подозревал в себе эту чудодейственную силу, но проверить не
решался. И вот теперь я в этом убедился. Иначе быть не могло - факты
говорили сами за себя. Даже если я был настолько болен, что казался
мертвым, и теперь выздоровел и очнулся, в темноте и смятении, без воды и
без пищи, под крышкой гроба, где не было даже достаточно воздуха, чтобы
поддержать мое существование - я наверняка должен был умереть теперь, если
не умер раньше. И все-таки я был жив. Я _б_ы_л _ж_и_в_.
Мысли мои стали ясными, как ключевая вода. Я был спокоен и не
чувствовал больше страха. Если я смог умереть и вернуться к жизни, значит
я могу все. Я познал ужас до самых его глубин, и теперь мне нечего
бояться. Я не обращусь в прах, мою могилу не закидают землей. Передо мной
- вечность, передо мной - весь мир.
Меня опустили в могилу. Над могилой, может быть, насыпали холм, а
может, и гору. Какая разница - это никакого значения не имело.
Меня освободила вернувшаяся ко мне Сила. Ее теперь ничто не
сдерживало. Я обрел ее с необычайной легкостью. Светящийся столб энергии
обжег гроб изнутри палящим огнем, украшения из драгоценностей пошатнулись,
несколько павлиньих перьев упали мне на грудь. Железо треснуло, золотые
петли, державшие крышку гроба, расплавились, она внезапно поднялась в
воздух и, исчезнув из моего поля зрения, свалилась на землю.
На мне было целое состояние: доспехи из бронзы, эмали и оникса,
серебряный шлем, отягощенный огромными золотыми пальмовыми ветвями. Живому
человеку пришлось бы ходить, согнувшись в три погибели под тяжестью такого
груза. На теле у меня, как на гусенице, был золотой кокон в несколько
дюймов толщиной. Похоронив меня по-царски, меня запеленали в металл.
Теперь я был благодарен тем людям, которые в спешке или по
недобросовестности сделали свою работу спустя рукава. По их недосмотру в
золотой оболочке были отверстия, через которые к моей коже и к легким шел
воздух. Без воздуха я, наверное, проспал бы до тех пор, пока золото не
рассыпалось бы от времени. Может сто лет, а может, и больше.
В крышке гроба тоже было круглое отверстие. Согласно масрийскому
обычаю, даже после смерти тело должны были освещать лучи солнца -
Масримаса.
Моя Сила разбила сказочное обмундирование. Позолоченная броня упала с
меня, как кокон с бабочки, и рассыпалась в прах.
Я обнаженным вышел из гроба и ступил на пол - так спящий встает с
постели. Сбоку, на порядочном расстоянии, валялась тяжелая крышка.
Оказалось, что она была богато украшена не только изнутри, но и
снаружи - позолотой, драгоценностями, золотом. И я смог поднять ее усилием
воли - чтобы сделать это руками, потребовалось бы человек двадцать.
Эта мысль показалась мне забавной. Осмотревшись, я снова улыбнулся.
В масрийских религиозных верованиях есть интересная двойственность. С
одной стороны, считается, что после смерти души следуют в мир иной, где
правит их огненный бог. Однако душа может немного повременить с
отправлением, поэтому в могиле для нее создаются все необходимые удобства.
Ни тогда, ни теперь я не был убежден, что каждый масриец полностью и
безоговорочно в это верит. И все-таки, может формально, а может, чтобы
заглушить свои собственные сомнения, они это делают.
Помещение было небольшим, пол выложен разрисованными плитками. На
серебряной цепи висела масрийская лампа из розового стекла, рядом лежали
трут и кремень. Тут стояли маленькие столики из полированной кости со
всевозможными туалетными принадлежностями, серебряная ванна с высокими
кувшинами, наполненными водой, и хрустальными вазами с маслом. Фреска на
стене изображала сады с цветущими деревьями, среди которых резвились
обезьянки, кошки и птицы. (Чтобы призрак не тосковал по земным садам?
По-моему, такая дешевая подделка лишь повергла бы его в рыдания.) Изящный
диван с золотыми подлокотниками и шелковыми подушками располагал ко сну.
Рядом стояли запечатанные бутыли с вином, корзины с фруктами и сластями и
успевший покрыться плесенью хлеб. И все-таки я съел его, потому что был
голоден; на вкус он был отвратителен, но насытил меня, а вино убрало изо
рта неприятный вкус.
Разбираясь с содержимым корзин, я внимательно рассматривал форму
гробницы. Закругленные стены, сужающиеся кверху в виде дымохода; наверху
было отверстие, через которое виднелось небо. Это отверстие располагалось
как раз над щелью в саркофаге, чтобы солнечный свет мог туда проникать.
Верхнее отверстие было довольно широким, поэтому его прикрывала решетка -
иначе бы в него могли залететь птицы. Все это соответствовало строению
усыпальниц, которые я раньше видел, все, кроме одной детали: помещение
как-то странно обрывалось, и я сообразил, что за этой комнатой находится
еще одна. Я поискал дверь и не мог ее найти. Тогда я пробил брешь в стене
своей энергией, будто ударом огромного кулака. Кусок стены рассыпался, и
вместе с ним розовые деревья, обезьянки и медово-желтые голуби. И за ней я
увидел еще одну гостиную смерти.
У меня не было дурных предчувствий, пока я не увидел посеребренное
зеркало и благовония в янтарных сосудах. Тогда я понял.
Я перешагнул через разрушенную стену, и на меня повеяло холодом
смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125