На голове у него
была круглая шапочка, увенчанная выступом наподобие соколиного клюва.
Помощник десятого судьи поспешно подставил ему бронзовую табуреточку.
- Как можно сидеть в присутствии судьи, - отрывисто проговорил Андарз
и отошел к левой стене. Нечаянно он стал как раз под тем местом, где
расположился Шаваш. Лицо его, отраженное в зеркале, было совершенно
невозмутимым, но сверху Шаваш вдруг увидел на его затылке бисеринки пота.
"Удивительные люди чиновники" - подумал Шаваш, - даже потеют затылком.
- Значит, - осведомился судья, сделав знак писцам, - убитый был вам
знаком?
- Увы, да! - промолвил государев наставник. - Я учился с ним вместе в
дворцовом лицее! Его звали господин Ахсай. Он был назначен тысячником
морских перевозок в Лакку и проявил на этом посту известные способности.
Впоследствии он незаслуженно подвергся взысканиям: наша семья нашла
возможным поручиться за него. Ахсай получил должность в провинции Дая,
однако проживал в основном в столице.
Тут Шаваш заметил, что молодой помощник судьи быстро и нагло
усмехнулся. Дело в том, что провинция Дая была давно завоевана варварами,
и должности в ней за деньги приобретали люди, подозреваемые в богатстве.
Таких людей называли пустыми чиновниками. Эти пустые чиновники понастроили
себе по империи домов с изукрашенными окнами, завели павлинов в садах и
рабов в мастерских, - потому что по закону государя Иршахчана только
чиновникам полагались дома с выгнутыми бровями и павлины в садах, и они,
конечно, не очень твердо знали имена своих провинций, а зато хорошо знали
дебет и кредит. Нажитые им земли и лавки они обычно дарили высоким
сановникам в обмен на покровительство и право управления подарком.
Разумеется, все эти люди ужасно рисковали, что их покровителя арестуют, а
подаренную землю заберут в казну. При аресте Руша около двух тысяч
уважаемых людей пострадало таким образом, - в провинции многие с трудом
откупились, а в столице Нарай защемил им горло.
- Я, - продолжал между тем Андарз, - не поддерживал с ним связи, но,
будучи благодарен мне, этот человек несколько раз в месяц наносил мне
визиты, и, хотя лично я не имел в нем никакой нужды, он выполнял разные
мелкие поручения моей жены. Я неоднократно предупреждал женщину, чтоб они
не имели с ним дела, - но разве ее переспоришь?
Императорский наставник смущенно засмеялся, и судья хихикнул. Страсть
господина Андарза к женщине по имени Лина была притчей во языцех. Господин
Андарз встретил ее год назад в домишке какого-то лесника, застигнутый
грозой. Затащил девицу на ночь в постель, а на следующий день увез с
собой. Женщина эта была настырная, и по ее настоянию Андарз отослал из
столицы других четырех жен. Господин Андарз продолжал:
- Словом, вчера моя жена дала этому Ахсаю письмо для своих родителей,
которые живут в императорских охотничьих угодьях, да немного денег, чтобы
он его отнес. Ей не терпелось получить ответ вчера вечером, и она
раскапризничалась как раз...
Уголки холеного, чуть сладострастного рта опустились вниз, и все
присутствующие живо представили себе в какой именно миг, по обыкновению,
раскапризиничалась глупая женщина.
- Я попытался ей объяснить, что родители ее живут далеко, что
господина Ахсая, верно, угощали чаем, и что из-за всего этого он не мог
поспеть в Город до того, как на ночь закрыли ворота. Но когда ворота
открыли, а господина Ахсая все не было и не было, госпожа раскричалась
так, что я был принужден послать прислугу, поискать, не напился ли
господин Ахсай где-нибудь по пути в кабачке. С ним такое случалось. И
вот...
- Дело яснее ясного, - сказал судья. - Видимо, вчера господин Ахсай
вернулся в столицу до того, как были закрыты внешние городские ворота, но
прибыл к воротам Верхнего Города после того, как они уже были заперты.
Скорее всего, не имея возможности в ту же ночь попасть в Верхний Город, и
имея предлог не возвращаться домой, он решил отыскать какой-нибудь
постоялый двор, и поплатился за свои пороки.
Кивнул сам себе и осведомился:
- А из-за чего подвергся взысканиям господин Ахсай?
- Его обвинили в сообщничестве с торговцами Осуи.
Судья сокрушенно воздел глазки к небу и пробормотал:
- Ужасно. Ужасно, сколько беспочвенных обвинений возводилось на людей
во времена Руша!
После этого в зал ввели Лоню-Фазаненка с приятелем. Судья выпучил
глаза и закричал:
- Рассказывай, негодяй, как ты убил человека!
Фазаненок повалился на колени:
- Ваша честь, мы его не убивали! Вчера вечером я с приятелем шел у
канала, вдруг вижу, - плывет тело. Мы его вытащили на берег, начали
приводить в чувство, а он уже мертвый. "Это самоубийца", - говорит мой
приятель. Я нащупал кошелек и подумал: "Этому человеку его кошелек уже не
нужен, а мне, наоборот, очень кстати, - разве не справедливо будет, если я
возьму его себе?"
Судья сделал знак, и казенный лекарь сказал:
- В легких у трупа нет воды, на шее имеется полоса от веревки, а под
правым ухом и на затылке - две круглые вмятины. Человека этого сперва
придушили, а потом бросили в канал. Самоубийства тут быть не может.
Судья всплеснул руками и закричал на Лоню-Фазаненка:
- Признавайся, дрянь! Ты задушил человека, а потом бросил его в воду!
Мыслимо ли такое дело, чтобы тот, кто убил покойника, оставил при нем
кошелек и золотые бубенчики!
Фазаненок, однако, уперся на своем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17