Чиновники вокруг вздрогнули, и послышался звон бокала, разбившегося о
каменный бортик пруда.

Солнце давно уже закрыло свой совиный глаз, и серебряные гвоздики
звезд прибили к небосводу черный бархат ночи, - словом, миновала уже
вторая стража, когда Шаваш постучался в ворота веселого учреждения. Как он
прошел мимо запертых ночью ворот между кварталами, мы, признаться, не
знаем: может, пролез в собачий лаз. Ему открыли, и Шаваш взошел по
ступенькам на третий этаж, в комнатку девицы по имени Тася. Никакого
особого родства, кроме родства душ, между ними не было. В руках его была
корзинка с янтарного цвета уткой, и пирожками, тающими во рту, и
финиковыми лепешками, утешающими душу и разгоняющими печаль, и многим
другим, что немного пьяный Андарз, смеясь, лично сложил в корзинку.
Тася лежала в постели одна и с синяком под глазом, и плакала. Увидев
корзинку, она перестала плакать и стала есть утку.
- Сколько тебе лет, - спросил Тася, объев ножку.
- Двенадцать, - соврал Шаваш.
- Жалко, - сказала девица. - Если бы тебе было четырнадцать, ты бы
мог меня пасти. Ты бы побил меня и этого парня, и сейчас у нас были б
деньги, а не вот это, - и девица показала на синяк под глазом.
- Я могу достать тебе деньги, - сказал Шаваш, - только ты должна
сделать так, как я скажу.
- А что я должна сделать?
Шаваш помолчал.
- Завтра мы пойдем в Верхний Город. Ты скажешь, что ты моя старшая
сестра, и оставляешь меня в залог. Там есть человек, согласный меня
купить.
Девица перепугалась.
- Шаваш, - сказала она, - что с тобой? Ты ведь даже от шаек держался
в стороне! А теперь ты хочешь продать себя сильному человеку! Ведь у них
же нет, как в шайке, устава, что можно и что нельзя: эти богачи творят,
что хотят!
Шаваш усмехнулся:
- Ты пойдешь и продиктуешь следующий контракт: я, Тася, получаю
пятнадцать ишевиков в долг, и обязуюсь возвратить их сполна и без
процентов не позднее, чем через три месяца. Поручительством своей доброй
воли оставляю у заимодавца младшего брата Шаваша, около одиннадцати лет,
каковой Шаваш, буде долг не будет выплачен семнадцатого числа третьего от
ныне месяца, обязуется начать выплачивать его своей работой.
Тася слушала.
- Не забудь, - сказал Шаваш, указать: "буде долг не будет выплачет
семнадцатого числа". Если этой строчки нет, то я становлюсь рабом сразу
же, а если она есть, то я им станут только через три месяца. Нотариус
может попытаться опустить эту строчку, но ты слушай и смотри на меня. И
еще: ты напишешь, что взяла пятнадцать ишевиков, а тебе выдадут
двенадцать. Про остальные три ишевика только пишется, что их дают. Если бы
дело было при Золотом Государе, когда проценты были разрешены, тебе бы
дали двенадцать ишевиков и написали бы: под 20%, но теперь так как теперь
тот, кто берет проценты, торгует временем, то, чтобы их брать, поступают
так, как я тебе рассказал. Только смотри, Тася: не хвастайся, что у тебя
есть двенадцать ишевиков, потому что нынче честных людей меньше, чем
воров, да и честные люди тоже немножко воры.
- Ба, - сказала девица, - откуда ты все знаешь?
- От Исана Глупые Глаза.
Девица вздохнула.
- Какая разница, сказала она, есть строчка или нет? Откуда ты
возьмешь пятнадцать золотых через три месяца? И вообще большие люди делают
с маленькими людьми все, что хотят.
- А откуда берутся большие люди? - спросил Шаваш.
Девица, зная Шаваша, заподозрила, что он что-то задумал, но Шаваш,
конечно, ничего ей не рассказал: ни о своей находке, ни о том, как он
послушал сцену в суде, ни о том, как он подслушал разговор Нана с
Андарзом. Вы, конечно, изумитесь, каким это образом можно подслушать
разговор в беседке, окруженной со всех сторон воздухом и вспаханной
землей? Но дело в том, что у Шаваша имелся амулет в виде четырех лисьих
лапок. Эти амулеты обладали такой магической силой, что превращали вора в
лисицу и позволяли ему пробираться в самые неожиданные места. Но, к
сожалению, у Шаваша был не настоящий амулет, из высушенных лисьих лапок, а
поддельный, из деревянных. Поэтому Шаваш, конечно, не сумел превратиться в
лисицу. Зато он встал на эти лисьи лапки и прошел по вспаханной земле,
оставляя после себя лисий след. Он забился под фундамент и, таким образом,
все слышал. Он, можно даже сказать, предвосхитил некоторые наблюдения
молодого чиновника, так, ему сразу бросилось в глаза, что вор, похитивший
письмо, был не из простых, так как ни сам Шаваш, ни обширный круг его
знакомых никогда не имели дела с осуйскими деньгами. Он пережил очень
неприятную минуту, когда к нему подошла познакомиться какая-то лисица, а
чиновник наверху открыл окно.
Эту ночь Шаваш спал сладким сном. Ему снились красные ворота, через
которые входят крупные чиновники, и шишка ворот упиралась прямо в небеса.
Ворота были распахнуты, и никого, кроме Шаваша, перед ними не было.
Но, однако, что это за времена, когда через ворота, предназначенные
для чиновников девятого ранга, ходят осуйские торговцы!

3
Наутро Шаваш и Тася явились к синим воротам. Домоправитель Андарза
оформил ссуду. Все сошло, как по маслу, - только Тася получила не
двенадцать, а одиннадцать ишевиков. Домоправитель взял Шаваша за шкирку и
увел в усадьбу.
Дом господина Андарза издавна принадлежал императорским наставникам.
Дороги и дорожки, ведущие к главному дому, были посыпаны золотистым
песком, смешанным с благовониями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17