Но мой мозг пуст, говорю вам. Я не придумал ничего нового за последние несколько недель. Назовите то, что меня парализует, страхом смерти. Или разновидностью импотенции. Мне все равно, как вы это назовете.
Потому что вам тоже все равно. Никто не предложил мне ни дружбы, ни просто приятельских отношений, ничего. Меня оставили одного в холоде и темноте.
Что удивительного в том, что мой разум замерз?
Линдгрен отвернулась, скрывая выражение, пробежавшее по ее лицу.
Когда она снова повернулась к Нильсону, она была спокойна.
— Мне трудно выразить, как я огорчена, Элоф, — сказала она. — Отчасти вы сами виноваты. Вы замкнулись в себе. Мы предположили, что вы не желаете, чтобы вас беспокоили. Как не желает, например, Ольга Собески.
Поэтому она и стала моей соседкой. Когда вы присоединились к Хуссейну Садеку…
— Он держит закрытой панель между нашими половинами, — взвизгнул Нильсон. — Он никогда ее не поднимает. Но звукоизоляция несовершенна. Я слышу его и его женщин!
— Теперь мы понимаем. — Линдгрен улыбнулась. — Честно признаться, Элоф, я устала от моего теперешнего существования.
Нильсон издал сдавленный звук.
— Мне кажется, нам надо обсудить личное дело, — сказала Линдгрен. Вы… вы не возражаете, констебль?
— Нет, — сказал Реймон. — Конечно нет.
Он покинул каюту.

Глава 15

«Леонора Кристина» прорывалась сквозь ядро галактики двадцать тысяч лет. Для людей на борту это время измерялось часами. То были часы ужаса, когда корпус корабля дрожал и стонал от напряжения, а картина снаружи менялась от полной тьмы до тумана, ослепительного сверкающего из-за обилия звездных скоплений. Шанс столкнуться со звездой был отнюдь не незначителен; укрытое в облаке пыли, светило могло в мгновение ока оказаться на пути корабля. Обратный тау поднялся до величин, которые нельзя было установить точно и совершенно невозможно было постичь.
Корабль получил временную передышку, пока пересекал область чистого пространства в центре. Фокс-Джеймсон посмотрел в видеоскоп на столпившиеся звезды — красные, белые и нейтронные карлики, двукратно и трехкратно старше Солнца и его соседей; другие, проблескивающие, непохожие ни на что, что люди когда-либо видели или ожидали увидеть во внешних областях галактики — и чуть не заплакал.
— Проклятие, как это ужасно! Ответы на миллион вопросов, вот они здесь, и ни одного инструмента, которым я мог бы воспользоваться!
Его товарищи по кораблю ухмылялись.
— Где ты собрался публиковать результаты? — спросил кто-то.
Возрожденная надежда очень часто проявлялась в виде юмора висельников.
Однако шуток не было на совещании, на которое Будро позвал Теландера и Реймона. Это было вскоре после того, как корабль вынырнул из туманности по ту сторону ядра и направился обратно сквозь спиральный рукав, откуда он пришел. Картина позади представляла уменьшающийся огненный шар, впереди сгущающаяся тьма. Но паруса были подняты, путешествие к галактикам созвездия Девы отнимет еще лишь несколько месяцев человеческой жизни, программа исследований и разработок в области технологии поиска планет была объявлена с большим оптимизмом. В зале происходили праздничные танцы и слегка нетрезвое веселье. Смех, шум шагов и звуки аккордеона Урхо Латвалы слабо доносились вниз на мостик.
— Возможно, мне следовало позволить вам развлекаться, как делают остальные, — сказал Будро. Бросалась в глаза болезненная желтизна его кожи, на фоне которой резко выделялись волосы и борода. — Но Мохендас Чидамбарна дал мне результаты вычислений по последним показаниям приборов, полученным после того, как мы вышли из ядра. Он счел, что у меня наиболее подходящая квалификация, чтобы извлечь практические выводы… как будто существуют руководства по межгалактической навигации! Теперь он сидит один в своей каюте и медитирует. А я, когда справился с шоком, подумал, что следует немедленно вас известить.
Лицо капитана Теландера посуровело. Он приготовился к новому удару.
— Каков результат? — спросил он.
— О чем шла речь? — добавил Реймон.
— О плотности материи в пространстве позади нас, — сказал Будро. Внутри нашей галактики, между галактиками, между целыми галактическими скоплениями. Учитывая наш теперешний тау и смещение частоты нейтрального радиоизлучения водорода, приборы, уже созданные астрономической командой, позволяют получить беспрецедентную точность.
— И что они показали, в таком случае?
Будро обхватил себя руками.
— Концентрация газа понижается медленнее, чем мы полагали. С тем тау, который у нас вероятно будет, когда мы покинем галактику Млечного Пути… в двадцати миллионах световых лет снаружи, на пути к группе Девы… насколько можно определить, мы все еще не сможем выключить силовые поля.
Теландер закрыл глаза.
Реймон отрывисто заговорил:
— Мы обсуждали эту возможность ранее. — Шрам резко выделился на его лбу. — Возможность того, что даже между двумя скоплениями галактик мы не сможем произвести ремонт. Это часть причин, по которым Федоров и Перейра хотят усовершенствовать системы жизнеобеспечения. Вы говорите так, как будто у вас есть другое предложение.
— Предложение, о котором мы с вами не так давно говорили, — сказал Будро капитану.
Реймон ждал.
Будро обратился к нему. Голос его стал беспристрастным:
— Астрономы узнали столетия назад, что скопление или семейство галактик вроде нашей местной группы — это не самая высшая форма организации звезд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70