Хорошо быть бабушкой! Снова есть любимый ребенок, но зато избавлена от хлопот по воспитанию.
Когда вечером мы с Эльжбетой убирали кухню, она сказала:
– У Ганса в Германии есть невеста, он постоянно рассказывает о ней. Время от времени она к нему приезжает. Но не нужно говорить об этом Войтеку.
– Не беспокойся! – заверила я.
Я отправилась в супермаркет рано утром, чтобы избежать встречи с высоким голландцем. Войтек мог оказаться олухом в отношении Ганса, но что касается высокого голландца, то теперь я готова была согласиться с моим ребенком в том, что его интерес ко мне выглядит более чем подозрительным. Мое самолюбие получило по носу, и ощущение не было приятным.
Опять стояла хорошая погода, было солнечно и, несмотря на ветер, тепло. Похоже, что зима здесь уже кончилась. Днем, закрыв дверь за Крысем, который отправился после обеденного перерыва в школу, я долго стояла на пороге, глядя на быстро бегущие по небу весенние облака. Я даже не заметила, как с конца улицы подъехал серый «порше», и увидела его только тогда, когда он остановился у нашего дома и из него вышла госпожа Хение.
– Я слышала, вы спрашивали обо мне. Вероятно, вас беспокоит, как я выполнила ваше поручение, но так сложились обстоятельства, что мне нужно было сразу же уехать, и я не могла с вами связаться. Вернулась только вчера вечером.
Я пригласила ее в дом. К счастью, газ под кофейником не был выключен, и я смогла быстро сделать кофе. Госпожа Хение удобно уселась в кресле.
– Можно закурить? – вежливо спросила она, вынимая из сумочки сигареты.
Я непроизвольно отметила, что такие же покупал высокий голландец, и, вспомнив этого человека, почувствовала неприятную тяжесть в области сердца.
В первый раз я присмотрелась к ней внимательно. Ей, похоже, около сорока, она не интересная, но зато выглядит очень элегантно, и волосы у нее хорошие.
– Я передала меховую шапку, как вы и просили, амстердамской полиции. Сообщила также ваш адрес. – Она сделала глоток и затянулась сигаретой. – Владелица шапки еще не нашлась?
Мне стало не по себе, но я изобразила нечто вроде смущенной улыбки:
– К сожалению, нет…
– Нет? – удивилась госпожа Хение. – А я уж думала, что мне удалось помочь вам в этом деле.
– Наверное, полиция не смогла ее найти, а кроме того, у них наверняка есть дела поважнее, чем посредничество в поиске перепутанных головных уборов. – Я старалась говорить это беззаботным тоном, чтобы создать впечатление, будто это дело не имеет для меня большого значения. Про себя я молилась, чтобы она переменила тему.
– Наша полиция очень тщательно работает, все-таки есть надежда, что она отыщет эту женщину.
Госпожа Хение внимательно осмотрела гостиную.
– Ваш сын арендовал дом меблированным? – поинтересовалась она.
Я удивилась, что это ее интересует, но подтвердила.
– Мой сын стипендиат, покупать тут мебель было бы ему слишком дорого. Конечно, стоит это дороже, чем аренда немеблированного дома, но зато у него потом не будет хлопот с продажей вещей.
– Ах, так! – удивилась она. Вероятно, думала, что мой ребенок останется в Голландии навечно.
– Я хотела бы пояснить, что заходила к вам не в связи с той меховой шапкой. Я узнала о смерти мужа вашей родственницы, моего земляка… и хотела выразить соболезнование. Я слышала об обстоятельствах смерти. Это, вероятно, было для вас тяжелым ударом… Смерть в семье всегда удар…
– Он не был моим родственником, до смерти тетки я мало его знала, но больше года мы жили с ним под одной крышей, – сказала она, допивая остатки кофе.
Я уже поняла, что мое соболезнование выглядело несколько неестественно. Скорее всего, она отнеслась к этой смерти так же, как и Лиза, – как к нормальному явлению для старика. Можно привязаться к чужому ребенку, но не к чужому старику. Хорошо, что она не делает вид, будто он был для нее близким. Это свидетельствует об определенном внутреннем такте. Скорее всего, она жила с ним из каких-то рациональных побуждений. На карту ставился дом. Возможно, она опасалась, что если бы с вдовцом тетки стал жить кто-то чужой, то он урвал бы себе что-нибудь из наследства. Как бы там ни было, но старый солдат до самой смерти имел опеку.
Госпожа Хение тоже сочла эту тему исчерпанной и перешла к другой.
– Аннеке Девриеен сказала мне, что вы вчера вместе с ними посетили боксерский матч в N. и ее муж был в восторге от того, что потом мог с вами профессионально обсуждать бокс, ведь сама Аннеке в боксе ничего не понимает.
Я ухватилась за тему Девриеенов обеими руками.
– Госпожа Девриеен, наверное, была красавицей, она и сейчас еще очень хороша и мила. Пожалуй… – заколебалась я, но решила продолжать, – она не голландского происхождения?
– Ну, это сразу видно, – засмеялась госпожа Хение. – Неудивительно, что он в свое время потерял из-за нее голову. Ее мать, как она мне рассказывала, была яванкой, а отец голландцем. До войны Индонезия была нашей колонией, – объяснила госпожа Хение. – Девриеен уехал туда очень молодым человеком и работал в одной из голландских фирм. Он провел в Индонезии почти полжизни, потому что остался там и после войны, когда она уже перестала быть нашей колонией. Вернулся сюда с женой около пятнадцати лет назад. Но у него есть еще какие-то дела в Индонезии, так как время от времени он туда ездит.
Она встала с кресла.
– Мне очень жаль, что мое обращение к полиции пока не помогло найти вашу попутчицу. Спасибо за кофе, он был отличным.
Я смотрела, как она садится в свой «порше». Фигура у нее была великолепной. Когда я вернулась в гостиную взять пустые чашки, я невольно принюхалась. Госпожа Хение пользовалась хорошими духами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62