В его мировоззрении не было никакой другой основы, кроме осознания опасности, к которой может привести деятельность вооруженных сил США и НАТО для судеб мира.
Годы его сотрудничества с нами выпадают на начало широкого противостояния двух мировых систем, годы «холодной войны». Стиг имел широкий доступ к натовским документам, умел отслеживать и анализировать происходящие события, и человеку таких блестящих способностей, как у него, было нетрудно понять, к чему могут привести агрессивные планы Североатлантического блока – в первую очередь, планы Соединенных Штатов Америки. Он не хотел, чтобы опять полмира было ввязано в новую бойню, и пошел на сотрудничество с нами, чтобы помочь в какой-то мере удерживать баланс сил, не дать военной машине НАТО взять превосходство над Москвой.
К моменту нашего знакомства Веннерстрему уже исполнилось 54 года. Это был энергичный, стройный, подтянутый офицер, весельчак по натуре, интересный рассказчик, душа общества, спортсмен. Занимался горными лыжами, был чемпионом Швеции по керлингу. Кстати, это весьма азартная игра, в которую иногда можно проиграть крупную сумму денег. Расчетливый и алчный человек держался бы от нее подальше. Кроме того, Стиг первоклассно водил автомашину, был практически профессиональным фотографом. Это был виртуоз – чуть ли не во всем.
Не откажешь ему и в чувстве юмора. Припоминаю, как одно время он передавал мне фотопленки через тайник, оборудованный в медицинской аптечке, висящей в ванной на его вилле. Изъяв на одной из вечеринок предназначенную мне посылку, я дождался, пока уйдут гости, и под громкую музыку шепотом шутливо спросил Веннерстрема, для чего он наклеил на аптечный ящичек красный крест – чтобы глупые шведы поняли, что это аптечка? Он таким же шепотом ответил: нет, чтобы умные русские поняли, что это тайник…
Стиг, будучи дальним родственником короля Густава VI Адольфа, имел жену – тоже кровную аристократку – и двух взрослых дочерей. Конечно, его арест стал для них большой трагедией. Его приговорили к пожизненному заключению, но отсидел он чуть больше десяти лет. Дело в том, что по шведским законам понятие «пожизненное заключение» несколько отлично от нашего понимания: у них это срок до конца активной жизни человека, что-то около 65 лет. После этого заключенный подает королю прошение о помиловании. Зачастую прошения подаются задолго до этого срока и, как правило, удовлетворяются. Но Веннерстрему снисхождения оказано не было.
Совсем недавно я узнал, что он до сих пор жив, хотя ему уже девяносто три года. Стиг родился в 1906-м, 22 августа, это я хорошо помню, так как сам давно уже с гордостью ношу титул долгожителя. Мне стало также известно, что он живет на той же своей вилле, принадлежащей ему по праву собственности. Живет отшельником. Что ж, я понимаю его – наверно, так хорошо, как никто другой…
Сейчас трудно назвать причины или виновных в провале одного из видных агентов советской военной разведки. Следует отметить, что в работе с ним мы, наверное, допустили ряд ошибок, которые могли повлиять на его безопасность. Прежде всего, мы старались получить от Стига как можно больше информации, в том числе и такой, к которой у него был крайне ограниченный допуск. Это могло навлечь подозрения со стороны контрразведки. Получаемая от него информация не только использовалась непосредственно в ГРУ, но и поступала в различные заинтересованные ведомства, к примеру, в Государственный комитет по науке и технике. К этой информации могли, вероятно, иметь доступ в числе прочих и предатели Пенъковский и Поляков. Конечно, они не знали конкретно, от кого поступают такие-то материалы, но вычислить источник, проведя скрупулезный анализ, наверное, было все же возможно.
Причиной провала, конечно же, была и явная беспечность, неосторожность самого Веннерстрема на разных этапах конспиративной работы с ним. Надо сказать, он был довольно упрямым, и на все попытки как-то ограничить его заявлял, что сам осуществляет себе контрразведку.
В чем же проявлялась его беспечность? Ему ничего не стоило, например, позвонить мне на квартиру. А что такое квартира советского военного атташе? Все разговоры прослушиваются. После этого он заезжает ко мне, идем в ресторан, и там Стиг передает важную информацию по дислокации американских ВМС на Севере. Или сидим у меня на квартире, где я провожу кинококтейль для членов всего военно-дипломатического корпуса. Выключается свет, жужжит кинопроектор – а Стиг достает из кармана фотопленку и вручает мне. По большому счету – удивительноебезрассудство. Но в этом весь Стиг – вся его неординарная натура…
Выл еще достаточно неприятный эпизод в работе с агентом, связанный с организацией встречи с ним в Хельсинки. Там встречу представителя Центра обеспечивал наш контрразведчик, а через несколько дней именно этот контрразведчик бежал в Англию. Конечно, не стоит и сомневаться, что он, наверняка, обрисовал внешность Веннерстрема. Вообще, чем больше огрехов вспоминаю, тем большую вину испытываю перед этим человеком…
Намой взгляд, видимо, не совсем оптимальным было наше решение о дальнейшем использовании агента после увольнения с военной службы. В 1961 году Веннерстрем предупредил меня, что ему исполняется 55 лет и до конца года он должен уйти в отставку. Вскоре ему на выбор предложили две должности: место советника министерства иностранных дел или генерального консула в Мадриде. Агент сразу же поставил меня в известность – и я предложил Центру, что наиболее предпочтительным является «испанский» вариант. Стиг уехал бы в Испанию, осел там и продолжал бы оказывать нам прекрасную долговременную помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92