– Ну если все говорят, значит, все и ошибаются, – взяв себя в руки, сказал я.
– И все, и больше тебе сказать нечего? – На переносице у Йованки возникли две вертикальные морщинки, дотоле мне незнакомые.
– А что мне еще остается делать, холера?! Упасть перед вами на колени и завопить: грешен, милые дамы! Слово офицера, больше никогда этого делать не буду!..
Дорота Ковалек, журналистка, с опаской посмотрела сначала на меня, потом на Йованку.
– А ты чего жмешься, – вскипела моя боевая подруга, – поверила, что ли? Зачем ему нужно было убивать этого засранца? – Своим пальцем, устремленным на меня, она чуть не выбила мне глаз. – Зачем, спрашиваю?
– Не знаю, – пролепетала растерянная Цапелька.
В этот миг налетел порыв ветра. Мрачный, заминированный лес замахал еловыми лапищами.
– Ты ведь была с ним, ты же знаешь, что возможности убить у него не бы… – Йованка вдруг вздрогнула, осеклась, ошеломленная внезапной мыслью.
Я осторожно кашлянул в кулак.
– Ну, возможность-то у меня была… Как, впрочем, и у тебя. – Наши глаза встретились, и, странное дело, она вдруг отвела свои черные, колдовские. Я перевел взгляд на Дороту: – Меня интересует другое: зачем Ольшевскому вранье? Зачем все эти сложности – следствие, допросы, визиты военных прокуроров из Польши… Между прочим, девочки, готовьтесь: вы тоже на подозрении, вас обязательно будут допрашивать, причем часто и подолгу, потому как свидетелей – раз-два и обчелся.
– Ну спасибо, дорогой, обрадовал, – усмехнулась Йованка. Голубоглазая любительница приключений разок испуганно сглотнула слюну. На ее недоеденный бутерброд села зеленая лесная муха.
– Какой-то ужас, Йезус-Мария, – прошептала она. – И надо же, именно в ту ночь, когда мы…
– А ты думаешь, это случайность? Нет, дорогая моя, тот, у кого был нож в руках, знал, что делает.
Я хотел развить мысль, в общем-то совершенно очевидную, как мне казалось, даже для моей молодой спутницы, но тут она, то бишь Дорота Ковалек, на мгновение опередив меня, вскочила на ноги:
– Слышали?… Там что-то… стукнуло. Как будто камень о камень…
Я замер, прислушиваясь. Дальний стук повторился, он донесся со стороны, откуда мы пришли.
– Это на осыпи, помните, там была каменная осыпь, – определила Йованка. – Они что, возвращаются? Какого черта?
– Кто «они»? – шепнула помертвевшая от ужаса Дорота.
– Может быть, за динамитом? – предположил я.
Я вспомнил брошенные Йованкой на траву брикеты взрывчатки, вывороченные мною карманы убитого, и мне стало не по себе. Вспомнил сорок, вовсю трещавших, когда мы уходили оттуда. «Орнитологи», поднимавшиеся на Печинац, наверняка хорошо знали, из-за чего устраивают базар птицы.
– Похоже, нас обнаружили, – тихо сказал я. – Чего и следовало ожидать… Так что, подъем, милые дамы. И не отставать от меня: пойдем быстро…
Вскоре за кустами лещины открылась поросшая папоротником поляна, широкая и совершенно открытая.
– Бегом! – скомандовал я.
Мы побежали. Вдогонку нам загремели выстрелы. Я не понял: одна автоматная очередь или стрельба из нескольких стволов одиночными. Дорота сразу же споткнулась и захромала. Потом упала и поползла на четвереньках. Оглянувшись, я увидел в папоротнике ее красную бейсболку, неподалеку от нее остановилась пригнувшаяся Йованка. А еще я увидел того, кто стрелял. С «Калашниковым» в руках он как раз перебегал от одного дерева к другому, метрах в двухстах от нас.
– Быстрей, туда, к кустам! И смотрите под ноги, тут могут быть мины! – крикнул я своим спутницам.
Четырежды открывал огонь наш преследователь. Красная шапочка Дороты была отменной целью. Одна из его пуль продырявила рукав моей камуфляжки. Спасли нас густые заросли лесного ореха. Тут я перешел на шаг, опасаясь растяжек: рощица была самим Богом предназначена для разного рода мин с сюрпризами, ну таких, к примеру, которые, перед тем как взорваться, подпрыгивают.
– Бежим, он же догоняет! – всхлипнула налетевшая на меня Дорота.
Йованка шла за ней следом и была совершенно иного мнения.
– Не бойся, не догонит, побоится: он ведь один. Прекрати истерику и не мешай Марчину, он знает, что делает.
Йованка и представить не могла, насколько ее слова были далеки от реальности. За минуту гнавшийся за нами босниец расстрелял весь магазин своего АК. Стрелял он, похоже, в белый свет как в копеечку, и по-прежнему издалека.
– Он потерял нас, – облегченно вздохнул я. – И в кусты он не полезет, насколько я понимаю. Там могут быть мины…
Еще минут десять мы ползли на четвереньках. За спиной остались метров пятнадцать пути и семь обезвреженных растяжек. Почти все они были примитивными проволочками, прикрученными к веткам кустов. Но с одной миной пришлось повозиться: к ней тянулись сразу три тщательно скрытых в траве проводка, один из которых я просто чудом не зацепил ногой. Растяжки я снял, взрыватель выкрутил.
– Тс-с-с!.. – прошипела Йованка, приложив палец к губам. – Слышите?
Кое-что я успел услышать.
– Кажется, он с кем-то говорил, – прошептал я, прислушиваясь. – Или молился…
– Он разговаривал по телефону, – сухо сказала Йованка, лицо было озабоченным. – А банка тебе зачем?
Я не ответил ей. Намотав проволоку на зеленый цилиндр с маркировкой, я засунул мину в рюкзак.
С полкилометра пришлось преодолевать в темпе марш-броска. Я шел по компасу, строго на север от нашпигованной минами рощицы. За большим камнем пришлось устроить еще один привал.
– Слушайте меня внимательно, – доложил я тяжело дышавшим спутницам. – Они знают, что у нас нет оружия. Кроме мин, опасаться им нечего. Придется бежать быстрее. Быстрей, чем они за нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110