Моему капралу они сразу же не понравились. Через десять секунд трое боснийцев стояли у джипа, широко расставив ноги и положив руки на капот. Подчиненные капрала приступили к тщательному осмотру подозрительного джипа.
Армия меня в общем-то не любила. И в то же время в армии служили бывшие коллеги-офицеры, некоторые были моими хорошими друзьями. Их подчиненные не стали бы портить кровь однокашнику и собутыльнику своих непосредственных начальников. Плохо же вы тогда знаете нашу армию, панове!.. Короче, капрал – дай ему Бог здоровье и еще одну лычку на погоны! – выполнил мое распоряжение. Видели бы вы глаза водителя джипа, время от времени метавшего взгляды в меня! Они проносились мимо, как убийственные удилища Йованки. «Ты – труп! Я убью тебя!» – телепатировал мне босниец. И я вынужден был принимать к сведению эту информацию.
– Капрал! – крикнул я. – Если у них в багажнике есть газовый баллон, внимательно проверьте его. Газ, как известно, взрывается, если его умеючи поджечь!..
С этими словами я покинул место происшествия. Никто не попытался остановить меня: ни солдаты, ни движок моего верного «фиата-126П», серенького, с пятном грунтовки на левом крыле. Что же касается моей боевой подруги, она сидела не шевелясь, и лицо у нее было бледное от выпитого и пережитого.
Когда мы отъехали километров на пять, Йованка наконец пришла в себя.
– Не гони так, меня мутит, – простонала она.
– А если у них ничего не найдут? Ты хочешь, чтобы эти дровосеки догнали нас?
Йованка нахмурилась. После минутного раздумья она заявила мне:
– Он знает. Он знает, что ты знаешь о нем.
– И я знаю. Знаю, что он знает, что я знаю о нем. – Я немного сбросил скорость. – И что из этого следует?
– Надо уезжать отсюда.
– Нас не выпустят за пределы Республики Сербской. Во всяком случае здесь, на территории ответственности польского батальона… Да и куда спешить? Днем они не рискнут напасть на нас, а до вечера еще далеко…
– Опять будем ночевать в лесу?
– Неужели тебе не понравилось?
– Ну отчего же! Под одним одеялом с тобой… Слушай, а ты что, любишь брюнеток?
Я удивленно покосился на нее:
– А что, нельзя? Почему?
– Потому что настоящие мужчины предпочитают блондинок! – победно заключила нечесаная кикимора.
– Некоторые блондинки, между прочим, – заметил я после небольшой паузы, – имеют доступ к ценной для нас информации, и некоторым мужчинам по этой причине приходится улыбаться им…
В зеркальце я видел, как сидевшая у меня за спиной брюнетка презрительно усмехнулась и принялась яростно расчесываться.
Я поехал медленней, но и это меня не спасло от ответного залпа.
– А зачем ты мне это говоришь? – вскричала Йованка.
И надо же было случиться такому: ехавший на небольшой скорости «малюх» угодил колесом в колдобину, машину качнуло, и моя собеседница прикусила язык. Дар речи вернулся к ней минут через пять.
– Ты фто, нарофно?! – мычала она, смаргивая слезы. – И воопфе… И вообще, ты ведешь расследование, нечего оправдываться передо мной. Я, например, тоже предпочитаю блондинов. Между прочим, Оля тоже светленькая…
– И я был блондином, правда очень давно, в детстве… Вон и Зульфикар Мехчич блондин, он нравится тебе?
Мы опять угодили в выбоину, но вряд ли этой причиной можно было объяснить последовавшее за моими словами молчание Йованки. Наконец послышался вздох, повеяло волнующим обоняние перегаром.
– Только, ради бога, не надо жалеть меня, – тихо сказала она. – Я не сахарная, я не боюсь, когда мне каплет за шиворот. Я, вообще, думаю…
Очередная дыра в асфальте так и не дала мне узнать, что думает Йованка. А метров через триста мы свернули на грунтовку, которая, взобравшись на холм, сгинула вдруг в траве, не по-осеннему густой и сочной. Я вылез из машины и осмотрелся.
Впереди, метрах в пятидесяти, среди белых глыб известняка вилась речка. Из-за облаков проглянуло солнце, сделавшее зелень под ногами неправдоподобной: каждая травинка, каждый листик и цветок были усыпаны бриллиантами, которые не нуждались в оправе. Я представил парочку таких капелек в ушах Йованки и с грустью подумал, что уже давно никому не дарил ничего…
– Ну и зачем мы здесь?
Сказать по правде, на нимфу, которая легко порхает над лужком, прыгая с травинки на травинку, моя работодательница походила мало. Ее сильные, но, как ни странно, стройные ноги, скорее должны были попирать поверженного противника. Во всяком случае, обувь Йованки была вполне пригодна для этого.
– Видишь гору, поросшую лесом? За ней Ежинова Гурка. Капрал Блажейский должен сейчас находиться там.
– Далековато, – покачала головой моя сильфида в армейских башмаках. – Дорога туда есть?
– Есть, но нас с тобой не пропустят. Тут напрямик километра три-четыре. Правда, когда я был здесь в последний раз, к разминированию еще и не приступали. У тебя хорошее зрение?
– Не жалуюсь.
– Вон там, за речкой…
– Такое белое в кустах? Да это же кости…
– Так точно. Только не кости в кустах, а кусты, которые на костях успели вырасти. Тут сербы перед атакой пустили коров на минное поле… Еще тогда, во время войны.
– Хочешь пойти тем же путем-? А твой Блажейский стоит такого риска? – Вопрос был, что называется, на засыпку.
– Ну, риск не такой уж большой, к тому же я минер.
– Надеюсь, хороший? А то ведь намучаешься тащить меня, если я опять наступлю на мину.
– А вот это отпадает. Я уже не в том возрасте, чтобы носить женщин на руках. Ты остаешься, кохана.
– Я иду с тобой, – спокойно возразила она.
О, я уже слишком хорошо знал, чем чревато ее спокойствие!
– Исключено, – не очень уверенно заявил я.
– Знаешь, есть две возможности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110