Так что славу себе "Оверлук" заработал ту еще, будьте
спокойны. Провалиться мне, коли у хренова "Билтмора" в Нью-Йорке, ежели
расспросить правильных людей, не окажется такая же слава.
- Но привидений-то нет?
- Мистер Торранс, я тут проработал всю свою жизнь. Я играл тут
пацаном - не старше вашего сынишки с той фотки, что вы мне показывали. Но
до сих пор привидений еще не видел. Хотите, пошли со мной наружу, покажу
вам сарай.
- Отлично.
Когда Уотсон потянулся, чтобы погасить свет, Джек сказал:
- Чего тут полно, так это бумаг.
- А, вы это серьезно. Похоже, копились они тыщу лет. Газеты, старые
счета и фактуры, и Бог знает что еще. Папаша мой, когда тут была старая
печка, здорово умел навести порядок, но теперь никто этим не занимается.
Придется мне когда-нибудь нанять парня, чтобы он отволок все это вниз, в
Сайдвиндер, и сжег. Коли Уллман возьмет расходы на себя. Думаю, ежели
гаркнуть как следует "крыса!", он это сделает.
- Так здесь есть крысы?
- Ага, по-моему, несколько штук есть. Там у меня и крысоловки, и яд,
так мистер Уллман хочет, чтоб вы это распихали по чердаку и тут, внизу.
Присматривайте за своим мальцом хорошенько, мистер Торранс, вряд ли вам
охота, чтоб с ним что-нибудь стряслось.
- Нет, уж это точно.
Исходя от Уотсона, совет не уязвлял. Они пошли к лестнице и там на
минуту задержались, пока Уотсон в очередной раз сморкался.
- Там найдутся все нужные инструменты и кой-какие ненужные. И еще в
сарае черепица. Уллман говорил вам про это?
- Да, он хочет, чтобы я перекрыл часть крыши в западном крыле.
- Жирный ублюдок выжмет из вас на халяву все, что можно, а весной
будет ныть и скулить, что и половина работы не сделана так, как надо. Я
раз ему прямо в рожу говорю, я говорю...
Пока они поднимались по лестнице, слова Уотсона постепенно затихали,
сливаясь в убаюкивающее монотонное жужжание. Оглянувшись разок через плечо
на непроницаемую, пахнущую плесенью тьму, Джек Торранс подумал, что если и
есть на свете место, где должны водиться привидения, то это оно. Он
подумал про Грейди, запертого здесь мягким, неумолимым снегом, про Грейди,
который потихоньку сходил с ума, пока не совершил свое зверство.
"Кричали они или нет? - задумался Джек. - Бедняга Грейди, каково
каждый день чувствовать, как это подступает, и понять, наконец, - для тебя
весна никогда не наступит. Ему не следовало жить здесь. И не следовало
выходить из себя".
Когда Джек выходил вслед за Уотсоном за дверь, последние слова эхом
вернулись к нему с резким треском, словно сломался карандашный грифель -
дурной знак. Господи, Джек мог напиться. Тысячу раз напиться.

4. СТРАНА ТЕНЕЙ
В четверть пятого Дэнни сдался и отправился наверх за молоком с
печеньем. Все это он проглотил, выглядывая в окно, потом подошел
поцеловать маму, которая прилегла. Она предложила посидеть дома,
посмотреть "Сезам-стрит" - так время пройдет быстрее - но он решительно
замотал головой и вернулся на свое место на кромке тротуара.
Было уже пять и, хотя часов у Дэнни не было (к тому же, он все равно
не умел еще определять, который час, как следует), ход его сознавал - тени
удлинились, а дневной свет приобрел золотистый оттенок.
Вертя в руках глайдер, он напевал себе под нос: "Лу, беги ко мне
скорей... Господин ушел чуть свет, но, а мне и горя нет... Лу, беги ко мне
скорей..."
Эту песенку они все вместе пели в детском саду "Джек-и-Джилл" в
Стовингтоне. Здесь он не ходил в детский сад, потому что папе это больше
было не по карману. Дэнни знал, что отец с матерью встревожены этим,
встревожены тем, что это усугубляет его одиночество (а еще сильнее тем -
правда, об этом не говорилось даже между ними - что в этом Дэнни винит
их), но на самом деле ему не хотелось снова ходить в "Джек-и-Джилл". Это
для малышей. Дэнни еще не был большим парнем, но и малышом уже не был.
Большие ребята ходили в настоящую школу и им давали горячий ленч. Первый
класс. На будущий год. А в этом году он был кем-то средним между малышом и
настоящим парнем. Ничего страшного. Он действительно скучал по Скотту с
Энди (главным образом, по Скотту), - но все равно, ничего страшного.
Ожидать, что будет дальше, лучше одному.
Насчет родителей он понимал многое и знал, что частенько им это не по
вкусу, и не один раз они просто отказывались этому верить. Но в один
прекрасный день поверить придется. Дэнни довольствовался ожиданием.
Плохо, конечно, что они не умели верить ему больше - особенно в таких
случаях, как сейчас. Мамочка лежала дома на кровати чуть не плача - так
она тревожилась о папе. Кое-какие ее тревоги были слишком взрослыми, чтобы
Дэнни мог их понять - нечто смутное, имеющее отношение к безопасности,
папиному представлению о себе; чувства вины, гнева, страха перед тем, что
с ними станет, - но сейчас маму главным образом занимали две вещи: не
попал ли папа в горах в аварию (а то с чего бы он не позвонил?) и не
отправился ли он Плохо Поступить. С тех пор, как Скотти Ааронсон, который
был на полгода старше, все объяснил Дэнни, тот отлично понимал, что значит
Плохо Поступить. Скотти был в курсе, потому что его папа тоже Плохо
Поступал. Один раз, рассказывал Скотти, папа стукнул маму прямо в глаз и
сбил с ног. В конце концов, из-за Плохих Поступков папа и мама Скотти
РАЗВЕЛИСЬ и, когда Дэнни познакомился со Скотти, тот жил уже только с
мамой, а с папой виделся по выходным. РАЗВОД стал главным кошмаром в жизни
Дэнни, это слово всегда возникало у него в голове в виде надписи,
выведенной красными буквами, которые кишели шипящими ядовитыми змеями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26