Джоанна заметила, что он поглядывает на нее с опаской, думая, что она снова разъярится, как в тот вечер после смерти Барри и Дрю.— Идея о том, что можно докопаться до истины и узнать, почему жизнь такова, какова она есть, — продолжал Роджер, — противоречит всем накопленным наукой свидетельствам. Это не значит, что мы неспособны увидеть то, что есть. Мы можем наблюдать и измерять с невероятной точностью, достаточной, чтобы вычислить расстояние от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса с погрешностью не большей чем толщина человеческого волоса. Этот пример любил приводить Дик Фейнман. Еще он любил повторять, что природа абсурдна. Хотя мы можем предсказать ее поведение с достаточной точностью, чтобы это использовать, мы не имеем ни малейшего представления о том, почему она себя так ведет. Это бессмысленно. Мы знаем, что если сделать так, то будет эдак. Но утверждение, что этому есть логическое объяснение — самое большое суеверие на свете. Фактически, это просто детская потребность в том, чтобы мир был надежен.Джоанна на секунду задумалась, потом сказала:— Видимо, поэтому Сэм и говорит, что суеверны все.Роджер хмуро улыбнулся:— Он прав. Когда мы складываем пальцы крестиком или стучим по дереву, мы попадаем туда, где все происходит так, как полагается, где есть порядок и правила, по которым можно играть, — то же самое ученые думали о мире, пока не пригляделись к нему повнимательнее.Фуллертон снова влил в себя большую порцию виски. Джоанна заметила, что он уже почти прикончил третий стакан. Мысль у него по-прежнему работала ясно, но язык уже начинал заплетаться.— Так кто же такие ученые? — спросил он с некоторым пафосом. — Землемеры? Ревизоры? Оценщики? Измерять и заносить в протокол — это мы здорово умеем, ну а дальше что? — Роджер допил остатки и несколько сильнее, чем надо стукнул стаканом о стойку. — Наверное потому, — сказал он, уставившись на Джоанну, — я и пошел на это. Хотел узнать, не предложит ли Сэм что-нибудь новенькое. Ну, и еще потому, что у тебя обалденные ноги. — Он одарил ее пьяной улыбкой. Настроение его улучшилось. — А теперь, может, ты все-таки выпьешь? — он оглянулся в поисках бармена.— Мне пора. И вот что, Роджер, — не хочу притворяться вашей матушкой, но, по-моему, вам уже хватит.— Тут, боюсь, я вынужден с тобой не согласиться... Бармен!..— Ладно, раз вы решили надраться, я остаюсь.— Если это шантаж, то ты победила. Оставайся, сколько твоей душе угодно.Появился улыбающийся бармен.— Еще одну большую порцию виски с водой, — сказал Роджер и вопросительно посмотрел на Джоанну: — А тебе?— Нет, спасибо. Мне — ничего, — она глянула на часы. — О Господи, мне действительно пора бежать! Слушайте, Роджер, давайте я хотя бы вызову вам от журнала машину. Она отвезет вас в Принстон.— Как скажешь, моя дорогая. И не беспокойся — ты ни капли не похожа на мою матушку.Джоанна достала телефон и позвонила в транспортную контору, где у журнала был постоянный счет. Если Тэйлору взбредет в голову требовать отчета о расходах, за эту чертову машину она заплатит сама.— Машина будет ждать вас снаружи через двадцать минут, — сказала она Роджеру и соскользнула с табурета. — Теперь меня не волнует, до какой степени вы налижетесь. По крайней мере я буду спокойна, что вы попадете домой. Хорошо?— Хорошо, дорогуша, — Роджер поцеловал ее в щечку.— Берегите себя, Роджер. Увидимся.— Договорились.В дверях Джоанна остановилась и обернулась. Роджер смотрел ей вслед и жизнерадостно махал стаканом. Она послала ему воздушный поцелуй и вышла на улицу. Глава 43 Через пятнадцать минут Джоанна уже расплачивалась с таксистом возле своего дома на Бикман Плэйс. Она заметила, что консьержа на месте нет, видимо, его вызвал кто-нибудь из жильцов. Джоанна набрала код, вошла в вестибюль и поднялась на лифте к себе. Войдя в квартиру, она опустила жалюзи и только после этого зажгла свет. Раньше она за собой такого не замечала. От кого ты прячешься? — спросила она себя.Джоанна подумала о Роджере и успокоила себя надеждой, что он уже допил виски и едет в машине домой. Надо было чем-то занять себя до прихода Сэма, но разговаривать по телефону ей не хотелось, а сосредоточиться, чтобы почитать, послушать музыку или посмотреть телевизор, она не могла. Прогулка, вероятно, успокоила бы ее, но Джоанна боялась выходить на улицу. Дома, в знакомой обстановке, она чувствовала себя немножко увереннее. Она заварила себе чаю и улеглась на диван с утренним выпуском «Нью-Йорк Таймc». Но строчки прыгали у нее перед глазами, и она с трудом могла уловить смысл того, что читает.Зазвонил домофон. Джоанна вскочила и с громадным облегчением схватила трубку, ожидая услышать голос Сэма.— Джоанна, я внизу. Консьержа нет. Ты можешь меня впустить?Это был не Сэм. Это был Ральф Казабон.— Джоанна? Ты где? Алло?Она застыла на месте, не в силах произнести ни звука.— Джоанна, это я, Ральф.Она хотела повесить трубку, но промахнулась по рычагу, и та закачалась на проводе, стукаясь о стену. Джоанна слышала доносящийся из нее голос — он звучал отдаленно, совсем как до этого голос Пита. Она опасливо протянула руку, словно боялась удара током и наконец положила трубку на место.Домофон зазвонил снова. Джоанна, попятилась, не спуская с него глаз. Она изо всех сил старалась побороть панический ужас. В голове ее проносились дикие мысли, но самой дикой была мысль о том, что бояться нечего, что внизу стоит человек, который просто хочет с ней встретиться, а она — глупая истеричка.И все же, она познакомилась с ним всего два дня назад. В Нью-Йорке никто не заявляется к малознакомому человеку, рассчитывая, что его так запросто впустят в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92