Боже правый, неужели ты хочешь сказать, что они занимались наукой?— Подобными вещами интересовались лучшие умы в нашей стране и в Европе — врачи, физики, философы, люди, которые до сих пор пользуются большим авторитетом в науке...— И помнят их именно благодаря их научным трудам, а не потому, что они копались в бессмысленных суевериях, которые ни к чему не ведут.— Наоборот, они обратили внимание, что происходят чрезвычайно интересные вещи, и им хватало любознательности — и честности — попытаться выяснить природу этих явлений. Ты сам учил, что суть научного подхода в том, чтобы быть готовым поставить под угрозу опровержения собственные идеи.— Правильно, они это делали — и ничего не достигли! Поскольку нет ни одного эксперимента с повторяющимися результатами, которые доказали бы...— Проведена масса таких экспериментов, доказавших, что сознание человека и животных способно влиять на случайные события. Статистика показывает это со всей убедительностью.— Подтверждать теорию статистикой — все равно, что ее опровергать.— Законы физики тоже базируются на статистике.— Квантовые явления непредсказуемы, но их средняя величина позволяет вывести закономерности, которые постоянны — по крайней мере настолько, что их можно использовать где угодно, начиная от электронных часов и кончая космическими кораблями. А твои так называемые эксперименты выявляют всего-навсего отклонения, на основании которых нельзя сделать никаких научных выводов. И тем более, найти им практическое применение. Все, что у тебя есть, это некая неопределенная сила, которую ты называешь «пси», и принимаешь за ее проявления обычные флуктуации.— "Пси", мой дорогой непримиримый Роджер, такая же вполне определенная вещь, как то, что называется «наблюдаемым эффектом». Может, теперь ты скажешь, что и его не существует?— Нельзя экстраполировать из микромира на макромир.— Но и границу между ними тоже нельзя проводить. Это не две разные вещи, а лишь противоположные концы спектра.— На моем конце которого — научные принципы, а на твоем — все, что тебе захочется. Так называемые пси-способности, — он произнес это слово с неприкрытым презрением, — сводят на нет понятия пространства и времени. Забудьте о теории относительности или законах термодинамики — вселенной правит «пси», которую мы не можем ни измерить, ни вычленить, ни рассчитать. То, чем ты занимаешься, не наука, а религиозный культ.— Почему бы тебе не посмотреть, что я делаю, прежде чем спорить?— Потому, что я знаю — ни одно из твоих заявлений я не смогу опровергнуть, и поэтому меня, как физика, они не интересуют. И никогда не заинтересуют. Главное, что отличает научную гипотезу, это то, что в свете новых открытий ее всегда можно развенчать. А завиральные идеи характерны тем, что их ни при каких обстоятельствах нельзя ни доказать, ни опровергнуть.— А если бы ты увидел, как стол сам по себе вращается или даже поднимается в воздух, — своими глазами, при свете дня?— Я бы поаплодировал мастерству фокусника.— А между тем это происходило, и не однажды. Я намереваюсь повторить — обрати внимание на это слово — повторить такой эксперимент, и это отнюдь не фокус.— Тогда я вынужден напомнить тебе, что думал о чудесах Дэвид Хьюм. Он говорил, что естественнее заподозрить обман и мошенничество, чем ни с того ни с сего отвергнуть то, чему научил меня предшествующий опыт.Глядя, как двое мужчин в пылу спора расхаживают по комнате, Джоанна чувствовала себя зрителем в театре. Она хотела вставить в диктофон чистую кассету, но постеснялась делать это в открытую, не спросив разрешения у профессора записать беседу на пленку. Поэтому она просто нашарила в сумочке диктофон и включила его на запись, надеясь, что хотя бы часть их спора поместится. Фуллертон вдруг посмотрел в ее сторону, и она смутилась.— А вы что об этом думаете, мисс Кросс? Как журналист?— Как журналист, профессор, я не имею права судить. Моя задача — лишь передать аргументы обеих сторон.Это прозвучало довольно напыщенно, и на самом деле было неправдой. Но Джоанне не хотелось подключаться к этому диспуту.— Однако вы лично должны к чему-то склоняться, — настаивал Фуллертон. — От этого никуда не денешься.— Знаете, мое мнение — «есть многое на свете...» У меня нет оснований что либо утверждать. Но вот, например, мой отец, которого никак нельзя назвать фантазером, утверждал, что в бытность свою пилотом видел летающую тарелку.— Погодите, — перебил Сэм. — Не хочу никого обидеть, однако для протокола должен заметить, что НЛО, круги на полях и прочие вещи подобного рода не имеют отношения к парапсихологии.Джоанна одарила его взглядом, который со всей возможной мягкостью говорил, что она не нуждается в руководстве.— Юнг считал, что НЛО это тулпы, — сказала она. — Я подковалась в этом вопросе, после того, как ты мне о них рассказал. По его мнению, это овеществленные мысли, либо созданные в прошлом и сохранившиеся до сих пор, либо создаваемые коллективным бессознательным непосредственно перед тем, как их увидели.Сэм поднял руку:— Ты права. Беру свои слова обратно.Роджер просиял.— Как приятно, — сказал он, — что кто-то еще способен заставить тебя признать свои ошибки.— Жаль, что некому заставить тебя, Роджер, — парировал Сэм. — Но я вижу, ты твердо решил не участвовать в нашем эксперименте, чтобы невзначай не поколебать своих убеждений.— Решил не участвовать? — старик в напускном изумлении поднял брови. — Если ты вообразил, что я упущу возможность в течение нескольких недель сидеть рядом с этой юной леди и держать ее за руку, не говоря уж о том, чтобы посмотреть, как ты строишь из себя шута, значит, ты еще глупее, чем я думал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92