Констанс поежилась.— В жизни ничего не происходит по каким-то правилам, ты заметил? — сказала она. — Жизнь хаотична, в ней нет порядка. С прекрасными людьми случаются страшные вещи, а отвратительные люди спокойно доживают до старости.— Значит, ты не веришь ни в карму, ни в старую мудрость «что посеешь, то и пожнешь»?— Не очень. — Она ненадолго задумалась. — Я верю в то, что надо делать в жизни все от тебя зависящее, — медленно прибавила она, глядя на танцующие солнечные блики, — а остальное оставить на усмотрение тех сил, что правят миром. — Она зевнула, прикрыла рот ладонью и извинилась.— Может, лучше поспишь? А хочешь в душ или попить?— Лучше попить.Пока он выходил на кухню, она лежала и пыталась разобраться в хаосе чувств, нахлынувших на нее. Она еще никогда не испытывала ничего подобного.Никогда.И в глубине души чувствовала, что тут что-то не так. Она любила Фрэнка всем сердцем, и он любил ее — пусть и не настолько, чтобы предпочесть ее своей карьере, но дело не в этом. Фрэнк был ласковым и внимательным любовником, и ей нравилось заниматься с ним любовью.А Сидней даже не притворялся, что любит ее. Он говорил только о желании, о сильнейшем физическом влечении, от которого можно избавиться, лишь удовлетворив его.С Фрэнком они строили планы на будущее, а с Сиднеем у нее никакого будущего не может быть. Она отдавала себе отчет в этом и не строила никаких иллюзий. Их влечение было чисто физическим, естественным влечением здоровой женщины детородного возраста и сильного мужчины. Дарвин назвал бы это инстинктом размножения с целью иметь сильное и жизнеспособное потомство.Когда Констанс занималась любовью с Фрэнком, в этом участвовало ее сердце, и тем не менее в объятиях Сиднея она нашла то, по сравнению с чем радость их близости с Фрэнком казалось бледной и вялой.То, что она испытала с Сиднеем, было истинным единением, границы их тел словно растворились. Никогда ей уже не забыть его рук, живота, груди, бедер, всех сокровенных линий этого тела. Поистине он создан для нее.Она подумала, что впадает в опасную сентиментальность. Совершенная глупость с ее стороны придавать мистический окрас тому, что на деле было лишь очень приятным приключением.Видеть партнера в романтическом ореоле — значит заниматься самообманом. Ведь встретив Фрэнка, Констане решила, что нашла человека, который сделает ее счастливой. Она испытывала к нему и любовь, и страсть, и уважение, и дружескую привязанность. И, когда он оставил ее, она думала, что жизнь кончена.Но она выжила.И теперь медленно начала понимать, что есть другие чувства и отношения, не менее сильные, чем любовь, но разорвать которые не менее тяжело.Ее размышления прервал Сидней.— Апельсиновый сок, — сказал он, входя в комнату со стаканом. — Свежевыжатый.— Спасибо, — не в силах сдержать зевок, сказала Констанс.Она пила сок, а Сидней сидел на краю кровати. Затем лег рядом с ней, и они, счастливые, погрузились в сон.Когда Констанс проснулась, первое, что она услышала, было биение сердца Сиднея у ее уха. Она осторожно, чтобы не разбудить его, подняла голову и стала разглядывать его с восхищением.Всю предыдущую неделю она старалась выбросить его из головы, так как понимала, что если они будут видеться, то вскоре она совсем потеряет рассудок.И тогда ей будет еще больнее, чем после расставания с Фрэнком. По сравнению с этим мужчиной, который теперь стал ее любовником, Фрэнк казался слабым и беспомощным. Предательство Фрэнка она пережила. Но если она влюбится в Сиднея, тогда ей грозит серьезная душевная рана.Отбросив все эти мысли, Констанс нежно поцеловала его в плечо.— Ммм, — пробормотал он и зевнул. Послышался какой-то шум из соседней комнаты, и она подняла голову:— Что это?— Экономка готовит нам ужин.— Я могла бы сделать это сама, — сказала Констанс.— У тебя будет не слишком веселый отпуск, если тебе придется готовить.Констанс прижалась к нему, ее тело было расслабленным после сна.— Но я люблю готовить и, кроме того, думаю, ты мог бы мне помочь.Его губы дрогнули в улыбке, он провел рукой по спине Констанс, и она радостно вздрогнула.— Я умею великолепно жарить яичницу, — сказал он. — На этом все мои кулинарные достижения заканчиваются.Констанс слегка прихватила его плечо зубами.— Тогда тебе пора поучиться. Я предпочла бы, чтобы здесь никого не было.— Хорошо. Подождем, пока она там все закончит, а затем я отправлю ее домой.— А в холодильнике много еды?— Откуда я знаю? — ответил он. — Но не волнуйся, можно заказать еще. Я не позволю тебе голодать.Она провела языком по его мускулистому плечу.— Настоящий рай! — сказала она.— Да, — согласился Сидней, наклонился и поцеловал ее в грудь. Глава 7 — Почему ты не женат? — спросила Констанс три дня спустя. Она лежала на коврике в тени дерева. — Дипломату для карьеры лучше быть женатым.— Это так. — Он сидел в шезлонге в одних шортах, которые знавали лучшие времена. Его глаза были закрыты солнцезащитными очками. — Но никто об этом впрямую мне не говорит, и я не обращаю внимания на мнение окружающих.— Какое высокомерие! — рассмеялась она. Это действительно было высокомерие, но не намеренное, как она начала понимать. Если бы она осталась с ним, то ей пришлось бы бороться с его высокомерием. А поскольку такой вариант невозможен, то это ее не касается.— Знаешь, я читала в какой-то статье, что если мужчины не женятся до тридцати лет, то часто они вообще уже не женятся.Сидней поднял брови и окинул взглядом ее уже слегка загоревшее тело.— Если бы ты хотя бы иногда, кроме своих журналов, читала книги, то тогда тебе было бы известно, что журналы часто ошибаются, — язвительно сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43