Некоторое время спустя, когда все пожитки были занесены в квартиру, Саманте вручили ключи и деньги для покупок, и она осталась одна.
Но на этот раз, как ни странно, Саманта не чувствовала страха. Может быть, уверенности в себе ей придавало то, что офис шерифа находился всего в двух кварталах от графского дома. А может быть, оттого, что, будучи горожанкой до мозга костей, она испытывала обманчивое успокоение, выглядывая из окна и видя дома и людей. Независимо от причины Саманта знала, что теперь, что бы ни случилось, она будет ко всему готова.
Глава 10
За прошедшие после переезда несколько дней стало ясно, что ни Саманта, ни Джон Томас не смогли научиться ждать. Иногда ей казалось, что они перехитрили убийцу, перебравшись в Раск, но потом неотвратимо приходило чувство, что она просто поменяла одну тюрьму на другую. А Джон Томас озабоченно следил за тем, как сдают у Саманты нервы. С каждым днем ее наигранная улыбка становилась все напряженнее, все растеряннее. Когда же Джонни пытался поговорить с ней, она разворачивалась и выходила из комнаты. Единственной частью их отношений, не пострадавшей от изнурительного ожидания, оставались долгие ночи любви. В тот день, как и во все другие, с тех пор как начался этот кошмар, он сидел за своим столом перед внушительной стопкой документов, требовавших внимания, и пытался сосредоточиться. Его мысли все время возвращались к другим обитателям дома, в котором поселились они с Самантой. Хотя все четыре квартиры были сданы, их владельцы редко оказывались дома все вместе в одно и то же время.
Официантка Клаудия работала с трех дня до одиннадцати вечера и не принималась в расчет в его размышлениях. Она здесь проездом и уедет, как только накопит денег на билет домой.
А вот его помощник оказался самым загадочным персонажем. Джон Томас точно знал, что парень очень редко проводил ночи в своей квартире. После работы его машины никогда не было видно на стоянке, а окна в его квартире всегда были темными.
Услышав голос Монти в глубине комнаты и затем тоненькое хихиканье Кэрол Энн, шериф улыбнулся. Не следовало удивляться, что Монтгомери Тернер не спит в одиночестве. Он молод и, кажется, свободен.
Но Джона Томаса удивляло другое. Если Монти именно таким образом проводит свое свободное время, то почему он не появляется на работе с мешками под глазами, улыбающийся? Почему он выглядит вместо этого грустным и подавленным?
Значит, он спит в кровати какой-нибудь женщины. Подумаешь, большое дело, сказал себе Джон Томас и взялся за другую папку на своем столе. Но любопытство в отношении обитателей старого дома продолжало бередить его душу. Ведь Джонни был прирожденным полицейским детективом.
Что до молодой пары, занимавшей квартиру напротив его помощника, то их жизнь в общем-то была открытой книгой. Их семейная жизнь была такой короткой, что слово «новобрачные», написанное белым обувным кремом на заднем стекле их машины, не успело стереться до конца. А глядя на вздымающийся живот молодой женщины, нетрудно было сделать вывод, что они едва успели к алтарю до рождения их первого ребенка.
Джон Томас отшвырнул ручку, закинул ноги на стол, заложил руки за голову и невидяще уставился в потолок. «Если бы семья Саманты не уехала из Коттона, она была бы там, когда я приехал в увольнительную. Может быть, тогда ее отец увидел бы, что мне можно доверять. Может быть, тогда он…»
Джонни закрыл глаза и тихо выругался. Даже одна мысль о Саманте и о женитьбе, о детях вызывала боль.
Он никогда не мечтал о своем доме, потому что после Саманты ему так и не удалось найти женщину, с которой хотелось бы провести вместе больше чем одну ночь. До того, как Сэм снова вошла в его жизнь. Теперь же он не представлял себе жизни без нее.
Предположения были не в характере Джона Томаса. Он придерживался фактов, а факты были таковы, что он по уши влюблен в женщину, которую преследует убийца, и не может обеспечить ее безопасность. Вот сидит он, офицер полиции, имеющий в своем распоряжении целый арсенал инструментов для борьбы с преступниками, и не может поймать какого-то психованного сукина сына, забавляющегося запугиванием женщин.
Что до официантки из квартиры напротив, та заботила его меньше всех. Да и уходила она на работу раньше, чем он возвращался домой. Джону Томасу редко удавалось хотя бы мельком увидеть Клаудию. Она казалась приветливой, но постоянно куда-то спешила. И он вынужден был признать: приятно сознавать, ложась в постель, что на всем верхнем этаже, кроме них, никого нет. Думать, что кто-то может услышать, как они занимаются любовью, было не слишком приятно.
Только представив себе эту картину, Джонни со стуком сбросил ноги на пол и выскочил из кабинета быстрее, чем Кэрол Энн поняла, что его уже нет.
Передняя дверь громко хлопнула. Кэрол Энн подняла глаза и успела заметить странное, отстраненное выражение на лице помощника шерифа Тернера.
— Опять убежал, — сказал Монти. — Я не слышал, чтобы ему звонили.
— Единственный звонок, который он теперь слышит, — это зов его желания. — Кэрол Энн рассмеялась собственной шутке. Монти кивнул.
— Я не слышал, чтобы звонили колокола, но готов поспорить, что босс их слышал. Он, скорее всего, слышит звон к свадьбе, но просто пока этого не понимает.
Кэрол Энн снова засмеялась, но сразу замолчала, увидев печальное выражение на лице Монти.
— Я, наверное, съезжу на ранчо Уоткинса и сделаю пару кругов вокруг. Вдруг наши воришки окажутся достаточно глупыми и повторят попытку. Если попробуют, я их встречу как надо, — сказал он.
Отсалютовав ей пальцем у шляпы, Монти подмигнул, но тень печали все еще омрачала его взгляд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79