— Эта женщина будет гореть в аду, — пробормотал он, думая о Клаудии Смит.
Мимо пробежала сестра, бросив на шерифа удивленный взгляд. Он покраснел, смущенный тем, что его подслушали, но все равно был не в состоянии избавиться от ярости и растерянности, которые, как он знал, останутся с ним, пока Саманта не очнется и хотя бы не увидит его. Тогда, может быть, он сможет жить дальше.
— Шериф.
Джон Томас развернулся и чуть не сбил с ног доктора, только что вышедшего из палаты Саманты.
— Что, док? Ей хуже? Вы получили результаты рентгеновского исследования? Когда вы сможете сказать что-то определенное?
Доктор Бейкер терпеливо ждал, пока его «второй пациент» не успокоится. Если бы этот парень был так же терпелив и послушен занятому, усталому доктору, как та маленькая леди в палате, он бы добился гораздо большего. Саманта Карлайл не возражала против его предписаний. Конечно, она пока еще не пришла в себя. Отлично зная женщин, доктор не сомневался, что протесты появятся, но только потом, когда он наложит на нее ограничения, обязательные для больной.
— Вы готовы меня выслушать? — спросил доктор Бейкер.
— Простите, — смутился Джон Томас и, сразу обессилев, прислонился к стене, не замечая любопытных взглядов обитателей палаты напротив. — Я слушаю.
— Для начала неплохо, — сказал доктор. Он принимал Джонни Найта, когда тот появился на свет. И радовался тому, что из маленького сорванца вырос добропорядочный, уважаемый член общества. Однако время бессильно изменить некоторые особенности личности, и среди них, безусловно, нетерпеливость Джона Томаса… Но все-таки пора было облегчить его муки.
— Она пойдет на поправку, — сообщил доктор Бейкер. — Все признаки указывают на то, что возможно полное выздоровление.
— Слава Богу! — воскликнул Джон Томас и обнял старого доктора с неожиданной пылкостью.
— Поберегите это для дамы в палате, — посоветовал доктор Бейкер, радуясь улыбке, которую вызвал на лице шерифа. — Хочу предупредить, что ее еще ждут нелегкие дни. Даже после лазерной хирургии на колене ей придется пройти через долгий процесс реабилитации. А когда она очнется, у нее начнутся страшные головные боли. Но в целом для человека, упавшего в колодец, она еще легко отделалась.
— Она не упала, — напомнил доктору Джон Томас; голос его стал резким, глаза потемнели от гнева. — Помните отпечаток кроссовки посредине ее блузки?
Доктор кивнул. Он уже знал, что его пациентку ударили в живот, и, по всей вероятности, она падала в колодец спиной. Он поежился. Чудо, что Саманта Карлайл осталась жива.
— Вы можете войти, — разрешил доктор Бейкер. — Но обещайте не осложнять нам жизнь. Дайте ей вернуться к вам самостоятельно.
Он еще не дошел до конца фразы, как услышал, что дверь захлопнулась, и понял, что стоит в коридоре, разговаривая с самим собой. Он усмехнулся, устало потер рукой лицо и тут заметил сестру, поджидавшую его у двери палаты следующего пациента.
Шторы были опущены. В палате царили темнота и прохлада, Джон Томас опустился на стул у кровати Саманты, возобновив свое дежурство с усердием часового на посту, и взял девушку за руку, радуясь тому, что вот теперь может касаться ее, когда захочет. Сутки назад он не поставил бы и гнутого медяка на то, что сможет когда-нибудь сделать это снова.
Джон Томас уставился на ту точку чуть выше ее подбородка, где нижняя губа сходилась с верхней, и вспомнил, каким нежным и сладким было прикосновение к этому местечку, как страстно откликалась Сэм на его поцелуи в моменты близости. Сейчас губы были опухшими и исцарапанными, на нижней едва затянулся глубокий порез, под подбородком виднелась большая ссадина.
Саманта вздохнула. Он выпрямился на стуле, ожидая, что она вот-вот откроет глаза. Тогда он будет знать, что она вернулась к нему. Но за вздохом ничего не последовало. И Джонни медленно откинулся на спинку и продолжил свою вахту. Он подождет. Теперь, когда у него есть Сэм, он может ждать хоть вечность. И время шло.
Она почувствовала, что он рядом, задолго до того, как открыла глаза. Но во всем теле ощущалась тяжесть, словно кровь замедлила свой бег, а мысль о том, что надо бы пошевелиться, пришла и ускользнула так быстро, что Саманта ее почти не запомнила.
Пришла боль. Но другая, не такая, как раньше. Не было больше пронзающего до костей холода и вони тухлой воды. Это должно было что-то значить!
Наконец-то между нею и дневным светом не осталось никаких преград. Ей захотелось в этом убедиться. Она открыла глаза. И сразу же увидела его, сидящего на стуле у ее кровати, уставившись в окно. Ее пальцы шевельнулись и ухватили его за руку. Он дернулся и опустил взгляд вниз. Все вокруг вдруг стало размытым, нечетким, кроме её слабой, спокойной улыбки.
Она глубоко вздохнула.
— Ты пришел.
Он не смог побороть желание наклониться и тихонько, словно маленькую, поцеловать в щеку.
— Я обещал тебе, любимая, помнишь? — сказал Джонни и сел обратно на стул.
Из уголка ее глаза выкатилась слеза. Саманта медленно вдохнула и провела другой рукой по своей груди.
— Как все болит. — Она вопросительно посмотрела на него.
— Сломано два ребра, а колено тебе уже собрали, — сообщил он и потрепал ее по руке, боясь заговаривать еще о чем-то. Она опустила веки, давая знать, что поняла, и вдруг снова открыла глаза.
— Джонни.
— Что, любимая? — спросил он, всем сердцем мечтая схватить ее на руки и прижать к груди.
— Дезире Адонис. Передай Пуласки. Он будет знать, что делать.
Джон Томас так и подпрыгнул. Он так сосредоточился на состоянии Сэм, что совершенно забыл: вместе с возвращением к ней сознания придут и ответы на некоторые вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79