— Хозяин говорит, что заплатит на той неделе.— Ампаро, ты поосторожнее с Фелисой, она распутная.— Вы Фелисе не верьте. Мне монашки это платье дали перед первым причастием, как и другим бедным девочкам, которые в процессии идут позади всех. А хозяйка сказала, чтобы я его оставила себе, все равно оно по краю обтрепалось. И подкоротила его.— Мне сеньора Мита говорила, что, когда ты подрастешь, она тебя научит и ты поступишь санитаркой в больницу.— Не хочу, они самые распутные.— Фелиса еще хуже.— У санитарок халаты затасканные и некрахмальные.— Все лучше, чем быть служанкой.— А из чего хозяин выкручивался?— Да рогатый муж мог его убить.— Но хозяин никуда не ходит без сеньоры.— Это когда он неженатый был, сколько раз чудом спасался, а то бы прирезали. Иди в санитарки, Ампаро.— Одна санитарка незамужняя родила.— Твоя сестра тоже без мужа родила, ты-то чего воображаешь?— Зачем опять проснулся, негодник? Задала бы тебе ремня, будь моя воля. Но мне надо тебя нянчить, пока не вырастешь. Вот купит твоя мама мебель, и я стану у вас ночевать. Была бы для меня кровать, на всю ночь оставалась бы нянчить. Что дороже: кровать или бычок? Ах, если бы у твоего папы было много денег, как у отца Моры Менендес, я бы все время жила у вас, как няня Моры Менендес… Не плачь, сейчас сменю, мокрую пеленку уберем и положим сухую, если капельку помолчишь, я пеленочку проутюжу, чтобы тепленькая была, а то у тебя вся попка скукожилась. Теперь Мора Менендес уже большая, настоящая барышня, а няня так и живет у них, и жених у нее есть из деревни, он к ней в гости прямо в дом ходит, в гостиную. У Моры еще нет жениха, но когда будет и станет к ней ходить, — она что, няню из гостиной выгонит и ей придется сидеть с женихом на кухне?— Ампаро, после отнесешь это письмо на почту. Ну что, шалунишка? Причеши его получше, Ампаро, скоро повезем к маме.— Я малыша с собой на почту возьму, сеньор.— Ампаро, запомни, ты мне поклялась никому про это не говорить.— Я и не говорила никому. Упаси Бог, умереть мне на этом месте.— Никогда не говори Мите про нашу тайну.— Не скажу, сеньор. Только сеньора спрашивала, откуда у меня на руке синяк.— Какой еще синяк?— Ну когда вы увидели, что я видела, как вы за дверью стоите и слушаете, чего они говорят.— Какой такой синяк?— Да вы тогда, сеньор, и не заметили, как руку мне сильно зажали, пока я не поклялась, что ничего не скажу сеньоре Мите.— А Адела тебя ничего не спрашивала?— Спрашивала, они с сеньорой спросили, откуда у меня на руке синяк. Но я же вам поклялась, что ничего не скажу про то, как на вас наткнулась, когда вы за дверью слушали, чего они говорят.— Поклянись снова. Что не скажешь Мите,вообще никому.— Хорошо, сеньор. Клянусь белым светом, да ослепнуть мне на этом месте.— Бог тебя покарает, если нарушишь клятву.— Нет, нам монашки говорили, что клясться грех, что никогда не надо клясться.— И что ты им про синяк сказала?— Что это меня священник поколотил в церкви. Такое раз в церкви было, я сеньоре Мите и рассказала. Священник этой Рольдан затрещину влепил, она аж грохнулась на пол, а потом Рольдан встала обалделая и не знает, куда идти, и пошла было в ризницу, а священник как схватит ее за руку, как шмякнет об стенку, потому что она облатку глотать не умела и чуть не подавилась и жевать ее принялась, когда та застряла в горле, это было перед первым причастием.— Кто эта Рольдан?— Одна девочка, за железной дорогой живет. Мы с ней позади всех в процессии шли.— И Мита тебе поверила?— Сеньор, я не знала, что вы пишете письмо, думала, вы со счетами сидите. Будете мебель покупать?— Ампаро, грязнуха паршивая, пришлось мне самой пол подтирать.— Мне уже не надо на почту, потому что хозяин порвал свое письмо.— Сходи-ка в булочную за толчеными сухарями. Знаешь, что я тебе скажу? Я к ужину нажарю шницельков, а ты дома будешь доедать похлебку, которую твоя мамаша сварила на обед.— Везет же тебе, Тотин, не то что Инес. Она ведь мне не сестра. Вот послушай: Инес, бедняжечка, — дочка моей старшей незамужней сестры, поэтому я для Инес тетя, и, когда она подрастет, я смогу ее шлепать… А Муха мне сестра, только младшая, и если я дергаю ее за волосы, она царапается когтями, как кошка. Тебя я шлепать не могу, потому что у твоего папы есть деньги, и он мне платит, чтобы я тебя нянчила, но если ты не будешь лежать тихо, я тебя ущипну, когда никто не видит, лежи тихо, негодник, кому говорят! Если б ты знал, бедная Муха ни разу не ела шницелей, а в тот вечер, когда лил жуткий дождь, и я не могла вернуться домой, и Фелиса нажарила шницелей, после ужина хозяин отвез меня на машине, и я легла с Мухой и рассказала ей про шницеля. Муха откинула мне одеяло с живота и стала водить холодной рукой, все хотела шницеля потрогать. Вот бы твой папа заработал много денег и купил мебель. Повезло же няньке Моры… жених звонит в дверь, она выходит ему открывать, а сама без передника… Хорошо, что твоего папу не посадили в тюрьму, бедная твоя мама, директор ее враз без отпуска оставил, и она не смогла поехать в — Ла-Плату, зато хозяин чуть не прибил директора насмерть.— Чего купила?— Кило сухарей на шницеля.— Пакет сухарей подорожал теперь на пять сентаво, откуда у тебя лишний пятак?— Я сказала булочнику, чтобы не брал с меня дороже, потому что сеньора Мита ему в больнице мазь от прыщей дала.— Чего ты так печешься о хозяйском кармане?— За что хозяина хотели убить?— Мне говорили, в него однажды стреляли, а потом еще раз.— Хозяина все женщины любили?— Не видишь разве, что он красивый, как киноартист?— Ну вот, Тото, сейчас тебя причешу, и мы с твоим папой поедем на машине в больницу встречать твою маму. А ну не маши рукой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84