Зимой в шесть вечера на улице ни черта не видно, у Кудряши как раз кончаются практические занятия, из школы монашек она идет через площадь, и никто еще Кудряшу не склеил, а ведь зимой в полшестого уже темно, навалом времени, чтобы обработать, она чуть что к подружке бегает за конспектами, и с шести до семи ее запросто могли подловить. Летом раньше девяти не темнеет, и то-ли-отпустят-ее-то-ли-не-отпустят прогуляться на площади со старшей сестрой, любую девчонку рано или поздно можно уломать; в зимние каникулы по дороге на кладбище мы с Тото повстречали собаку, стояла и издалека таращилась на нас, Тото она не понравилась, а мне сильно приглянулась — гончая что надо, а сколько я пробовал черного пса у Толстого сманить, тот и ухом не повел; жрет до отвала, ему и там хорошо, а шпица со станции Драббл я бы сунул за пазуху, прыгнул в вагон, и привет, стоило захотеть, но гончая была породистее, в тысячу раз лучше того шпица, все таращилась на нас возле фермы с мельницей, бездомные и голодные собаки сразу к тебе бегут — сказал Тото, чихня, вон у Шкета собака, спит с ним на водокачке, а если где нароет кость, Шкет тут же отнимает, просто собака от него не уходит потому, что Шкет везде таскает ее с собой, а собаке и невдомек, что Шкет по домам хлеб выпрашивает. Со мной она так и не пошла, не то что гончая с фермы, но Мита выгнала ее взашей, и после гончую поймали эти, из лавки. Кудряша все предметы сдала, да разве бы я пошел к ней учить теоремы, когда мать рядом? нашла дурака! математика, физика и химия, если по двум срежусь, мне хана, один предмет еще куда ни шло, можно пересдать, а Кудряша мне на мозги капала, что засыплюсь, пойдем, говорит, ко мне заниматься, а то, говорит, скажу Мите или Тото, что ты их обманул: кроме химии, еще математику с физикой не сдал. И завела песенку про то, что она отличница и что вывесили ее фотографию, несла всякую хреноту, зато я почти все лето наяривал с ней в парадном, она сразу слышала, когда старшая сестра идет, и канючила: «если не исправишься и не возьмешься за учебу, я тебя разлюблю», тут я ее и отшил, еще три недели каникул оставалось, и пришлось бы переключаться на служанок. И чего эта дуреха Мари всегда готова разреветься. Девушка не должна ходить грустной, а она мне ответила, что сама знает, но всю жизнь была такая, ерунда, просто жалеет теперь, что так быстро согласилась, а еще пристает, чтобы я писал ей в деревню, в эту ее школку, где она кукует в глуши с пятнадцатого марта по тридцатое ноября, весь прошлый год, говорит, первый раз жила вдали от матери и думала только обо мне, что я каждый день пишу Кнопке в Вальехос, и какая довольная встает, наверное, Кнопка каждое утро, поджидая почтальона, и как она потом читает и перечитывает мои письма, ей бы все читать и перечитывать эти телефонные книги, которые накатал Достоевский, и чего из себя строит? я Кнопке быстро мозги вправил, чтобы не обзывала тупицей, она мне дала «Идиота», а я больше десяти страниц не осилил, читаешь, и все имена, имена какие-то, думаешь, они все разные, а оказывается, одни и те же, имен больше, чем в телефонной книге, я Кнопке так и не написал ни одного письма, ну да, я же тупица и не читаю романы, которые она мне подсовывает, потому что ничего в них не смыслю, и у кордовца [3] Уроженец, житель г. Кордовы или одноименной провинции в Аргентине.

из пансиона тоже романы всякие, задница он вонючая, зазывал читать к себе в комнату и обещал показать все свои книжки, хватит с меня Достоевского, предлагал почитать «Каталог Сан-Микеле», раз мне нравятся собаки, а еще говорил, что если я не прочту «Загадку человека» Алексиса Карреля, он со мной здороваться перестанет, а в «Камасутре» все позы про это есть, какие придумали индусы, и китайцы, и японцы, когда кордовец закрыл окно, я уж подумал, сейчас полезет лапать, старый козел, ладно у меня в каморке вонища от сырости, а у него еще двадцать пар ботинок, и ногами разит — смерть, небось двадцать лет настаивалось, боты какие-то и плетенки, которые он этим летом прикупил, педрила занюханный, и букетики сушеных цветов приколоты на стене, глаза закатил и говорит: «это воспоминания», а вид таинственный, чертов педик, его послушать, так интеллигентный человек должен смотреть только французские фильмы, но там ведь бабы страшные, а еще спросил, какая актриса мне больше нравится, и чуть не обделался от смеха, когда я сказал, что Энн Шеридан, это, говорит, потому, что у нее бюст первостатейный, пусть не свистит, у Энн Шеридан все на месте, или она плохо играет? а он сказал, что американские актрисы не способны играть хорошо из-за отсутствия культуры, это он психанул, когда я потихоньку сполз на край кровати, цапнул «Камасутру» и давай читать, а лапать он не посмел, видел, что я начеку. «Как подумаю, что нам придется расстаться, жить не хочется», сказала мне Мари в парадном, «на танцах, когда ты пел „мы так любим друг друга… но надо нам расстаться…“, я уже решила уехать в Буэнос-Айрес и не возвращаться в деревенскую школу, в этот смертельный холод, но мама хочет, чтобы я вернулась туда непременно, ведь через два-три года меня переведут в Вальехос и я обеспечу себе жалованье на всю жизнь, только мне не выдержать, и потом, кто сказал, что со мной ничего не случится, ведь я там места себе не нахожу? — чего в деревне много, это собак, и мне привиделось, что ты высокий косматый пес и я ловлю хвост и бегу за тобой как безумная, но потом ты уже не пес, а волк или тигр, только шерсть вся коричневая, как твои волосы, золотящиеся от солнца и хлорки бассейна, и вот ты уже не тигр, я вижу тебя настоящего, только с пушистым собачьим хвостом», чего это с Мари?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84