Эта идея была не такой дикой, как кажется ныне. Ведь в те дни наши «Ведомости» изобиловали тревожными сообщениями о том, что на туалетных столиках прекрасных парижанок склянки с ядом соседствуют с духами и пудрой. А римские священники докладывали Папе, что молодые прихожанки признаются на исповедях, как отравили своих богатых мужей мышьяком и шпанскими мушками, купленными у одной дряхлой гадалки по имени Иеронима Спара. Неужто и лорд Марчмонт умер такой ужасной смертью — от яда? Поданного собственной супругой? Или же Алетия предается каким-то другим занятиям — более невинным? Я плохо разбирался в алхимии и знал только, что ядовитые цианиды, которые содержатся в листьях лавра и в косточках вишни и персика, используют, чтобы извлекать из руды золото и серебро.
По спине у меня пробежали мурашки. Мне вдруг стало как-то зябко в этой комнате. Снаружи, из раскрытого окна, донеслось лошадиное ржание, заглушающее некий щелкающий звук, резкий и звонкий, как бряцание сабель. Я медленно повернулся к выходу, убеждая себя, что мое дело в Понтифик-Холле, каково бы оно ни было, не имеет ничего общего с этой наводящей ужас маленькой комнатой. Ведь моей вотчиной была библиотека, а не лаборатория. Вот тогда-то я и заметил кое-что еще в окружавшем меня хаосе.
Эти два тома были почти незаметны среди множества склянок и приборов. Ожидая увидеть очередной алхимический трактат, я взял верхнюю книгу. Но она оказалась знаменитым атласом мира, Theatrum orbis terrarum Абрахама Ортелия . Насколько я помню, это издание вышло в Праге в 1600 году, через пару лет после смерти Ортелия. Вода сильно повредила страницы атласа, но их искусно переплели новым клееным холстом. Внутреннюю сторону крышки переплета украшал витиеватый экслибрис со знакомым девизом Littera scripta manet.
Я полистал сморщенные страницы, разглядывая десятки прекрасных гравированных карт. Мне был хорошо известен этот атлас, хотя данное издание я видел впервые. Что, впрочем, совсем не удивительно, поскольку атлас много раз переиздавался со времени его первой публикации в 1570 году. Интересно только, зачем его принесли сюда из библиотеки. Может быть, фолиант великого Ортелия, некогда придворного космографа короля Испании Филиппа II, унизительно использовали в качестве дверного упора или подставки?
Положив атлас обратно на стол, я взял вторую книгу, выпущенную недавно и значительно лучше сохранившуюся. Ею оказался не менее замечательный труд: сочинение Галилея Dialogo sopra i due massimi sistemi del mondo в переводе Томаса Солсбери. По-английски эта книга называлась: «Устройство мира в четырех диалогах», и вышла она в Лондоне всего пару месяцев назад. Я заказал в типографии пару дюжин экземпляров, и все они были распроданы за несколько часов. Сейчас у меня еще осталось два десятка заказов на эту книгу из разных графств Англии, а также из Голландии, Франции и Германии. Похоже, вся Европа жаждала прочитать этот философский шедевр, самый значительный и спорный труд своего времени, который, по мнению отцов-иезуитов из Колледжо Романе, мог нанести римско-католической церкви больший вред, чем Лютер и Кальвин, вместе взятые.
Я сам недавно дочитал эту книгу. Она содержит ряд диалогов, в которых некий Симплициус, сторонник Птолемеевой системы мира, полемизирует с более сообразительным сторонником Коперника. Что произошло с Галилеем после этой публикации в 1632-м, известно достаточно хорошо. Несмотря на то что автор дипломатично поддерживает систему Птолемея и несмотря на восторженный прием, который книга встретила в Европе, она пришлась не по нраву церковным властям. Папа Урбан VIII, друг Галилея, назначил расследование, и в итоге старого астронома вызвали в Рим, где он предстал перед судом инквизиции по обвинению в распространении идей Коперника, учение коего, вопреки Священному Писанию, утверждало, что скорее Солнце, а не Земля является центром Вселенной. В 1633 году его признали виновным и по распоряжению Папы заключили в подземелья инквизиции, где подвергли пыткам, а потом препроводили в церковь и вынудили отказаться от своих взглядов. Всю оставшуюся жизнь Галилея содержали под домашним арестом, а его «Диалоги» занесли в Index librorum prohibitorum, ватиканский список запрещенных книг.
Чик-чик-чик…
Странные лязгающие звуки за окном стали громче. Вновь зябко поежившись, я положил на место книгу, размышляя, зачем Алетия приобрела шедевр этого величайшего европейского астронома. Его книга выглядела совершенно неуместной в алхимической лаборатории, поскольку Галилей был врагом всяческих надувательств и суеверий, распространяемых алхимиками, оккультистами и прочими последователями древнего шамана Гермеса Трисмегиста. Так какая же связь могла быть между этой книгой и расставленными вокруг нее химическими препаратами? Или даже между Ортелием и Галилеем, между картографом и астрономом?
Я уже решил, что никакой связи тут быть не может, что присутствие этих книг в лаборатории — чистая случайность, и вдруг заметил кое-что еще. Ветерок из окна, перелистнув страницы Theatrum , показал мне странный листок, вставленный примерно в середину книги. На этом листке были напечатаны бессмысленные буквосочетания, напоминавшие какой-то варварский язык:
FUWXU KHW HZO IKEQ LVIL EPX ZSCDWP YWGG
FMCEMY ZN FRWKEJA RVS LHMPQW NYJHKR
KHSV JXXE FHR QTCJEX JIO KKA EEIZTU
AGO EKXEKHWY VYM QEOADL PTMGKBRKH
Сначала я решил, что эта тарабарщина появилась в результате грубой ошибки печатника или переплетчика. Однако едва ли кто-то мог так сильно дать маху.
Я перевернул эту страницу. Обратная сторона оказалась пустой, но на следующей странице была очередная карта Ортелия — Тихий океан с россыпью островов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149