После первого выстрела из винтовки 450-го калибра слон не упал, а только повернулся; одновременно я увидел, как пуля взрыла песок на другом берегу. Неужели промах? Второй выстрел, и снова взметнулся фонтан песка, а серый колосс стоит неподвижно, но было слышно, как он захрипел. Я выпустил одну за другой еще три пули, и слон медленно опустился на землю. Он попытался встать, но шестой выстрел с дистанции не больше пяти метров прекратил его мучения. В последний момент отдача тяжелого ружья сбила меня с ног, и я покатился по песчаному склону; слон в это время был уже мертв. Оказалось, что первые две пули прошли навылет – я стрелял под слишком большим углом.
Длина бивней составила 7 футов 9 дюймов при общем весе 188 фунтов. Это был лучший трофей из всех, добытых мной до тех пор.
На следующий день мне удалось подстрелить еще одного слона, а вечером я нашел в колючих зарослях слоновый скелет с прекрасно сохранившимися бивнями. Мало того, наутро мне попался еще один большой бивень, весивший больше 70 фунтов; правда, он был не лучшего качества. То., в течение трех дней я набрал 426 фунтов слоновой кости – неплохой результат, особенно если учесть, что за это время я убил только двух слонов.
В Кисаки я познакомился с братьями Ринглер, известными охотниками, рассказавшими мне между прочим о некой долине, где постоянно держатся стада слонов. Правда, оставалось неясным, не находится ли эта долина на территории заповедника Могоро. У Ринглеров на сей счет не имелось определенного мнения. Как бы то ни было, я отправился в указанное место, и действительно очень скоро увидел стадо. К счастью, в нем не было взрослых самцов – впоследствии я выяснил, что уже пересек границу заповедника, где убийство слона могло обернуться серьезными неприятностями.
В стороне от стада стояла старая самка. После нескольких минут наблюдения стало ясно, что она исполняет роль доброй нянюшки, избавляя более молодых дам от скучных обязанностей материнства. Под ее опекой находилось не меньше дюжины малышей разного возраста. Когда кто-нибудь из слонят чувствовал, что настало время подкрепиться, он подбегал и без стеснения припадал к необъятной груди кормилицы – видимо, ее запасов молока хватало на всех. Просто невероятно! Ринглеры уже рассказывали об этом удивительном феномене, но, признаюсь, я не мог поверить, пока не увидел все своими глазами.
Я вернулся в Кисаки, но охотничья удача «не отпускала» меня: 23 декабря мне посчастливилось добыть еще одного слона чуть ли не у самых стен форта.
Предстояло Рождество, а затем Новый год. Мы – несколько европейцев – решили провести эти дни вместе. Обстановка и природа не позволяли хоть в какой-то степени воссоздать столь дорогую нашим сердцам праздничную атмосферу – здесь не было ни родных, ни снега, ни музыки, ни вкусной еды. Поразмыслив, я предложил устроить хотя бы подобие праздничного салюта; не без труда мне удалось уговорить остальных принять участие в этом деле. Наш салют, конечно, не имел ничего общего с веселым европейским фейерверком, но зато хорошо гармонировал со здешней жизнью: в полночь, 31 декабря, африканское небо огласил троекратный залп из шести крупнокалиберных ружей.
В то время в печати оживленно обсуждался новый закон об охоте. Не утерпев, я принял участие в газетной полемике и опубликовал небольшую заметку. Я доказывал в ней, что этот закон не приведет к охране и умножению дичи, а даст прямо противоположный результат. Дело в том, что по новым правилам охотничья лицензия стоила 750 рупий – для белых и 3 рупии – для местных уроженцев. По всей видимости, авторы закона считали, что чернокожие по-прежнему применяют лишь копья и стрелы и не имеют понятия об огнестрельном оружии. В действительности все обстояло иначе: в каждом селении имелось хотя бы одно ружье, правда, обычно старое. Хуже другое: африканцам совершенно чужды европейские представления о необходимости охраны животных. А с прекращением межплеменных войн стало быстро сокращаться число воинов, достаточно смелых и ловких, чтобы атаковать слона, носорога или льва, располагая лишь холодным оружием. В итоге чернокожие охотники во все возрастающих масштабах истребляли слоних и даже слонят; при этом дополнительным стимулом было мясо, которое достаточно высоко котируется во многих районах Африки. И, как правило, по одной лицензии успевало поохотится не меньше полдюжины местных жителей – контроль в данном случае очень труден. Что до штрафов, за продажу маломерных бивней (от убитых слоних), то существовали сотни лазеек, позволявших сбыть бивень любого размера. Тут на помощь всем желающим приходили услужливые арабские купцы.
Большинство знакомых разделяло это мнение, но, конечно, никаких результатов моя заметка не принесла.
Надо сказать, что особенно тревожное положение складывалось с жирафами. Эти прекрасные и удивительные животные – очень легкая добыча: во-первых, из-за своего размера и медлительности, во-вторых, потому, что практически неспособны оказать сопротивление, так что охота на них совершенно безопасна. Вместе с тем они нисколько не мешают сельскохозяйственной деятельности, т.к. питаются листвой деревьев. Этого нельзя сказать о слонах и бегемотах, которые могут причинить – и часто причиняют – ощутимый вред полям и плантациям, ввиду чего их присутствие вблизи возделанных земель недопустимо.
Носороги всегда потенциально опасны – у них агрессивный нрав, страшное оружие и огромная сила. Кроме того они усвоили скверную привычку бродить по караванным путям. Но жирафы – подлинное украшение африканской саванны, никому не причиняющее зла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86