Даже предстоящая свадьба не остановила его. Правда, он сказал, что вернется, но для него это небрежно брошенное обещание значило чрезвычайно мало. Вернее, он просто не задумывался над тем, что может погибнуть, — эта мысль даже не приходила ему в голову. Ослепленный азартом, Том был уверен, что ему будет и дальше везти во всем.
Подумав об этом, Рэчел не сдержала судорожного вздоха. Теперь она понимала смысл таинственных улыбок Тома, которыми он отделывался каждый раз, когда она принималась расспрашивать его, куда и зачем он летит. А ведь интуиция подсказывала ей, что он занят чем-то не совсем законным и, возможно, опасным, однако она не прислушалась к этому внутреннему голосу.
Впрочем, скорее всего ей не удалось бы его остановить, даже если бы она точно знала, чем он занимается.
Интересно, подумала Рэчел, кто еще, кроме Камерона, мог заметить, что ради острых ощущений Томас Шеридан готов нарушить закон — заметить и использовать эту его склонность в своих целях?
— Прости, Рэчел, мне действительно очень жаль…
Рэчел спрятала чек обратно в конверт и протянула его Кэмерону.
— Ты ни в чем не виноват, Кэм, — сказала она с печальной улыбкой. — Том все равно нашел бы себе какое-нибудь опасное занятие. Ему не повезло на этот раз.
Кэмерон шагнул вперед, чтобы взять у нее конверт, и на его лице отразилось облегчение.
— После того как Том погиб, — сказал он, — я перестал покупать изумруды. Ах, если бы у меня была возможность начать все сначала…
— Да. — Рэчел кивнула. — И ты, и Том, возможно, выбрали бы что-нибудь другое.
В глубине души она, однако, очень в этом сомневалась. Том наверняка ввязался бы во что-нибудь столь же рискованное и в конце концов сломал бы себе на этом шею. Или угодил бы в тюрьму, а она бы ждала его годами.
Убрав конверт во внутренний карман пиджака, Кэмерон уже собирался спуститься с лестницы, но на верхней ступеньке остановился.
— Вчера вечером, когда я вернулся, Фиона еще не легла, — сказал он, обернувшись. — Она рассказала мне обо всем, что здесь произошло. Ну, насчет Грэма… И мне… я просто не знаю, что тут сказать…
Рэчел улыбнулась.
— Поговорим об этом потом, ладно?
— Конечно. — Он кивнул, потом стал медленно спускаться, а Рэчел закрыла сундук и, сложив руки на коленях, присела на крышку, но мысли ее блуждали где-то далеко.
Наконец она встала и спустилась с чердака, погасив за собой свет и закрыв дверь.
Когда Рэчел вернулась в спальню и легла, часы на тумбочке показывали без десяти восемь. Эдам мирно спал, однако, почувствовав ее рядом с собой, он что-то пробормотал и привлек к себе. Чувствуя всем телом его живое тепло, Рэчел блаженно вытянулась и расслабилась.
У нее было такое чувство, словно после долгих странствий она наконец вернулась домой. Во всяком случае, уже давно у нее не было так спокойно на душе. Ничто больше не смущало и не тревожило ее, а ощущение незавершенности исчезло в тот самый момент, когда они опустила тяжелую крышку сундука.
Потом она вспомнила про письма Кэмерона к матери, хранившиеся теперь в ее сейфе. Сначала Рэчел хотела оставить их в подвале в одном из шкафов, которые ее дядя так хотел осмотреть раньше Дарби, однако сейчас ей казалось, что этого делать не стоит. Немного подумав, Рэчел решила, что сожжет их — так, рассудила она, будет лучше для всех.
Это была ее последняя сознательная мысль. Рэчел заснула и проснулась только через два часа, когда день был уже в самом разгаре. Она была в постели одна; из ванной комнаты доносился шум воды, и Рэчел поняла, что Эдам пошел в душ.
Еще несколько минут она лежала, блаженно потя-гиваясь и улыбаясь собственным мыслям. Наконец она встала и, накинув халат, огляделась по сторонам. Их вещи были разбросаны по всей комнате, и Рэчел слегка смутилась, вспоминая, как накануне, подгоняемые нетерпением и страстью, они освобождались от одежды.
Все еще улыбаясь, она двинулась по комнате, собирая свои и Эдама вещи и вешая их на спинку кровати.
Когда она подобрала джинсы Эдама, из кармана что-то выпало и покатилось по ковру. Сначала Рэчел подумала, что это — ключ от депозитного сейфа, но когда она посмотрела как следует, то увидела на ковре какую-то золотую вещицу, которая показалась ей знакомой.
Отложив джинсы, Рэчел наклонилась и, подобрав безделушку непослушными пальцами, медленно выпрямилась.
На ладони у нее лежал овальный золотой медальон. На одной его стороне виднелись инициалы «Т. Ш.».
На другой стороне Рэчел обнаружила монограмму «Р.Г.».
Рэчел, обессиленная, опустилась в кресло. Во рту у нее пересохло, голова кружилась, а перед глазами все плыло.
«Этого не может быть», — подумала она в отчаянии.
Этот медальон был на Томе, когда он улетел в последний полет. Он никогда не снимал его.
Как он мог попасть к Эдаму?
Наверное, решила Рэчел, это не тот медальон. Даже без сомнения не тот. Это простое совпадение, только и всего.
Рэчел поддела ногтем крышку и осторожно открыла медальон. Внутри она увидела изображение святого Христофора.
И свою собственную фотографию под тонким кварцевым стеклом.
— Боже мой!.. — прошептала Рэчел.
— Ты помогла мне выжить, — услышала она голос Эдама и подняла голову. Он стоял на пороге ванной комнаты, и на его лице отражались отчаяние и мука, но Рэчел не заметила этого, как не поняла смысла его слов.
— Откуда у тебя это? — спросила она голосом, холодным, как январский ветер.
Эдам шагнул в комнату. Он, однако, не сел, а остался стоять, держась обеими руками за спинку стула. Костяшки его пальцев побелели от напряжения, однако голос Эдама был ровным и спокойным, будто ничего не случилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124