Бретт уже не сомневался, что она видит во сне окончание его книги — не опубликованный вариант, а именно первоначальную версию. Но в обоих случаях роман заканчивался смертью героини. Собравшись с духом, Бретт приступил к очередной попытке вывести Дженни из транса.
— Нет никакого ножа. Слышишь меня, проснись! Это только сон!
Глаза Дженни внезапно закрылись, и она, застонав, словно от невыносимой боли, схватилась за грудь.
— Дженни! Господи, сделай так, чтобы она проснулась! — Бретт в исступлении затряс ее. — Просыпайся, черт побери, очнись!
Из ее горла вылетел булькающий звук, постепенно перешедший в пронзительный визг, грудь начала взды. маться, как у марафонца перед финишем, судорожное дыхание становилось все чаще и чаще. Оторопевший Бретт почувствовал, с какой неожиданной силой Дженни вцепилась в его руку, он окончательно растерялся и только лишь смотрел на нее.
— Дженни?
Она вздрогнула и изумленно уставилась на Бретта.
— Б-Б-Бретт?..
— Это я, Джен.
— Ох, Бретт. — Она зарыдала, не в силах что-либо выговорить.
Он ласково и успокаивающе прижал ее к себе, отчаянно соображая, что нужно говорить в таких случаях. Ее сердце колотилось, как у загнанного кролика.
— Ну все, все. Все в порядке. Ты лежишь в моей постели, все хорошо. Плохой сон уже закончился.
Господи, всю жизнь он считал своим долгом помогать другим людям, делать им приятное. Его приход в литературу тоже был отчасти продиктован этими соображениями. Бретт считал, что пишет книги прежде всего для удовольствия читателей, а уже потом для всего остального.
Сейчас он видел то «удовольствие», которое Дженни получила от его последнего романа, и проклинал себя за то, что вообще знает грамоту.
Бретту показалось, что он сидит на кровати, прижав к себе Дженни, уже не меньше часа. Ее дыхание успокоилось, и сердце стало биться тише.
— Тебе лучше? — ласково спросил он.
Дженни поудобнее пристроилась на его груди.
— Все в порядке. Не считая того, что я устроила тебе веселую ночку.
— Ты не должна так говорить! Никто не может себя контролировать во сне!
Дженни испытующе посмотрела на Бретта и провела рукой по его груди.
— А ты знаешь, какой сон я видела?
Бретт криво усмехнулся в темноте:
— Ты рассказывала об этом довольно подробно, пока не проснулась.
Она прикрыла глаза, и Бретт поцеловал ее мягкие, еще чуть солоноватые от слез губы.
— Мне очень неприятно, Дженни. Я так виноват перед тобой…
Глаза Дженни резко распахнулись:
— Это не твоя вина, Бретт! Ты здесь совершенно ни при чем!
— Как это ни при чем? А твои ночные кошмары? Разве не с моей книги все началось? Да если бы я только мог догадываться, к чему это приведет, не написал бы ни строчки!
— Бретт, нет.
Он попытался понять ее взгляд, но это было не так просто. В нем смешались сразу и печаль, и смятение, и подчинение неизбежному, и еще много такого, что Бретт не мог себе объяснить.
— А тебе не кажется, что, если бы ты не написал эту книгу, мы никогда бы не встретились? Меня охватывает ужас от одной мысли, что я так бы и продолжала жить дальше, не подозревая, что на свете существуешь ты.
— Думаю, мы бы и так когда-нибудь встретились, Без этого идиотского романа. Второй раз я вижу, как тебя мучит этот сон, и проклинаю тот день, когда решил его написать.
— Нет! Никогда! — В ее голосе снова зазвучали истерические нотки. — Никогда не говори так!
— Ладно, ладно, все в порядке! Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. — Бретт начал укачивать Дженни. — Не будем больше об этом. Книга уже написана, она породила сон, и не стоит больше переливать из пустого в порожнее.
— Нет! — Дженни открыла глаза. — Совсем не все в порядке. Я…
— Что, ты опять про свою страшилку?
— Только не смотри на меня так!
— Что случилось? — Бретт удивленно уставился на Дженни.
— Я… — Она снова замолчала, не находя нужных слов. — Я должна рассказать тебе еще кое-что.
Серьезность ее тона заставила Бретта отвлечься от мыслей, как успокоить Дженни любым способом. Она выскользнула из его объятий и выпрямилась.
— Ну, и?.. — поторопил Бретт, почувствовав, как изменился ее настрой — от истерически-безумного до абсолютно рационального, почти делового.
— Бретт, я не могу обвинить тебя или, если хочешь, твою книгу в том, что практически каждую ночь меня изматывают страшные кошмары.
— Естественно. Но я сам виню себя за это независимо от твоего мнения. Ты считаешь, что я не мог знать о возможных последствиях, а я, увидев твой отрешенный взгляд сегодня ночью, думаю, что этого можно было бы избежать. Не будь меня или, если хочешь, моей книги, говоря твоими словами.
— Ты меня не понял. Твоя книга вообще не играет никакой роли!
— Да, конечно. Особенно если учесть, что вот уже второй раз при мне ты цитируешь ее дословно.
— Это неудивительно. — Она опять сжала губы и задумалась, пытаясь четче сформулировать мысль. По крайней мере она уже была уверена, что поступает правильно. Если дальше продолжать молчать о главном, то нервный срыв не заставит себя ждать в самое ближайшее время, может быть, даже этой ночью.
— Так что же ты хочешь мне сказать, Дженни? — прервал Бретт затянувшуюся паузу.
Она зажмурилась, вдохнула в себя теплый ночной воздух и выпалила скороговоркой:
— Твоя книга не играет никакой роли потому, что этот сон я видела значительно раньше, чем был опубликован роман.
Вопреки ожиданиям Дженни Бретт даже не пошевелился. Он только моргнул несколько раз и ответил:
— Это невозможно.
— Я знаю, но тем не менее это правда.
— Ну, может быть, ты слышала где-нибудь предварительное анонсирование? Помнится, там вкратце пере. сказывался основной сюжет, и…
— Нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84