Теперь мы утопали в изобилии.Дождь кончился, как и начался, разом, словно выключился. Из-за облаков вышло пронзительное солнце и уставилось изумленно на десяток голых моряков, отжимающих свои штаны. Через несколько минут от палубы пошел пар — это она сохла. Мокрые парусиновые штаны приятно холодили ноги, но, увы, недолго: вскоре безжалостное солнце вытянуло влагу и из них.Я заткнул полную бочку, и парни откатили ее в сторону. На смену ей мы тут же приготовили новую, чтобы не упустить следующий дождевой шквал. Небо отнеслось к нам с пониманием. Через несколько часов разразился очередной ливень. Когда он кончился, на всех снастях развевались наши рубахи и подштанники, дождавшиеся наконец стирки после холодного Английского канала.«Дора» медленно скользила дальше. Янсен приказал развернуть нашу походную кузницу. До самого обеда он что-то ковал, да так, что искры сыпались, а на палубе, к глубокому негодованию Фьете, выгорали черные точки. К полудню работа закончилась: в руках у Янсена блестели два роскошных гарпунных наконечника и большой крюк для ловли акул.Я набил наконечники на две метровой длины рукоятки, и Янсен забросил свой акулий крюк с кормы. На откованный до ножевой остроты и тщательно отполированный крючок он насадил кусок мяса, выделенный, хотя и со скрежетом зубовным, скупердяем Симоном.С гарпуном Янсен лег в сетку под бушпритом. Уже с неделю вокруг корабля резвилась целая дельфинья школа. Морские свиньи, как мы их называли, сплывались сюда с огромной скоростью откуда-то из бесконечных просторов Мирового океана. Их блестящие тела, словно веретена, так и крутились, вздымаясь над синей водой. Следуя какому-то таинственному ритму, они то выныривали один за другим, то снова уходили на глубину. Они четко держали строй, будто плыли в своеобразном военном ордере. Издали казалось, что это вьется кольцами гигантский морской змей. Возле корабля строй их рассыпался. Каждое животное плыло и прыгало, как ему заблагорассудится. Больше всего нравилось дельфинам перепрыгивать через волны, расходящиеся от нашего штевня. Держались они рядом с нами без всяких усилий, безразлично, шла ли «Дора» полным ходом или нет.Итак, Янсен лежал в сетке под бушпритом и выжидал, когда дельфин попробует перемахнуть через волну, так и клокотавшую под штевнем. Вытащить на борт загарпуненную или пойманную на удочку большую рыбу мы могли только на самом малом ходу. При свежем ветре поток сейчас же сорвал бы рыбу с крючка.Ждать Янсену пришлось недолго. Вскоре в некотором отдалении от нас на тихой воде показалась большая дельфинья стая. Я стоял у бушприта. Передо мной лежал свернутый в бухту линь, к которому был привязан гарпун Янсена. Вот первый дельфин вынырнул из-под штевня. Янсен замахнулся, крепко держась левой рукой за фор-стеньштаг, чтобы бросок был сильнее. Гарпун сверкнул на солнце и чуть не по самую рукоятку вошел в дельфинью спину.— Крепи! — крикнул Янсен.Я мигом обмотал конец линя вокруг битенга, чтобы спасающееся бегством животное не ушло вместе с гарпуном. И вовремя — линь дернулся из моих рук с такой силой, что ожег кожу на ладонях. Потом он натянулся, как струна, но порвать его дельфину было не под силу. С гарпуна бы не сорвался, тогда он — наш.Меж тем Янсен выкарабкался из сетки и принялся с моей помощью вытягивать добычу. Вокруг нас собрался весь экипаж, исключая капитана и рулевого. Фьете торопливо ладил второй линь с петлей на конце. От борьбы и потери крови дельфин несколько обессилел, и мы подтянули его к самому борту. Боцман попытался было набросить на него петлю, но промахнулся. Однако с третьей попытки это ему все же удалось. Петля крепко затянулась возле самого хвостового плавника.Линь быстро завели в блок.— Вира помалу!Дельфин завис над палубой хвостом кверху. Янсен еще раз с силой надавил на гарпун. Симон стукнул гандшпугом Гандшпуг — длинный брус из твердого дерева, служащий для вращения ручных шпилей при работе с большими тяжестями.

по дельфиньей голове. Несколько капель крови упали на выдраенную добела палубу. Мы стояли вокруг огромной, больше человеческого роста, туши. Охотничий азарт остыл, и нам стало жалко несчастного дельфина. Может, это именно он уже несколько недель резвился вокруг «Доры», а мы радовались его прыжкам. Ведь он со своими приятелями такой же пахарь моря, как и мы. Да и людей он не жрет. Висит вот теперь на рее, и жалко его, бедолагу.— Кок, сегодня на обед рыбьи котлеты, — сказал Янсен и, упершись ногой в раскачивающуюся тушу, выдернул гарпун. Команда молча стояла вокруг.К полудню с камбуза понеслись дразнящие запахи, от которых у меня потекли слюнки, думаю, что и у остальных парней тоже. Сострадание к дельфину давно позабылось. Мальчишкой, когда кололи свинью, я всегда крепко держал ее за хвост, и, как ни жаль мне было нашу свинью, которую мы заботливо откармливали целое лето, мечты о свежей колбаске и ветчине были сильнее сострадания. Точно так же обстояло дело и с дельфином.Однако возле кубрика собралась компания старых матросов, лица их были сумрачны.— Не-е-е-т, мы ни за что не будем его есть…— Может, в нем — душа какого погибшего морячка…— И вообще нам сегодня положен гороховый суп с солониной.— Не будем есть!— Биллем, сходи поговори с капитаном.Меж тем подошло время ловить Солнце. Кэптен Вульф прохаживался взад и вперед по подветренной стороне шканцев. Биллем и пятеро его приятелей замерли у трапа, почтительно взирая снизу вверх на капитана.— Ну, что случилось?Капитан прервал свой променад и подошел к поручням. Вперед вытолкали Виллема. Он так волновался, что едва не проглотил свою табачную жвачку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92