«Клик-клик-клик», — с каждым качком из воды выходило по звену. Теперь, когда течения не было, в дело вступил зюйд-вестовый ветер. «Дору» развернуло наискось к стержню, носом чуть ли не к Гамбургу. Поэтому капитан Вульф решил перенести кливер налево, то есть на наветренную сторону, чтобы корабль развернулся вдоль Эльбы. «Клик-клик-клик», — паузы стали дольше. Фьете протянул руку к шканцам:— Панер! Панер — момент при подъеме якоря, когда он еще не отделился от грунта, но длина цепи уже равняется глубине моря, и якорная цепь стоит вертикально.

— Пошел бом-кливер! Пошел кливер!Оба треугольных паруса поползли вверх по штагу. Фьете подскочил к юнгам, чтобы закрепить снасть.— Оба кливера налево! Выбрать якорь!Оба паруса заполоскали на ветру, который дул теперь прямо нам в лоб. Парни из вахты правого борта выбрали втугую шкоты с наветренной стороны. И сейчас же «Дора» покатилась под ветер, разворачиваясь вдоль Эльбы и чуть пятясь назад.«Клик-клик-клик», — пощелкивало с бака.— Якорь чист!— Пошел бизань!Я тянул что есть силы. Ай да бизань-гафель! Куда тяжелее, чем на наших эверах. А сосед мой успел уже закрепить свою снасть и теперь обтягивал вместе со мной дирик-фал.— На бизань-шкотах!Парус наполнился ветром. Теперь бизань давал ход вперед, компенсируя задний ход, созданный кливерами, а разворачиваться «Дора» стала еще круче. Вот уже нос корабля смотрит на норд.— Оба кливера, травить шкоты слева! Выбрать шкоты справа!Тотчас же «Дора» обретает ход вперед и начинает медленно двигаться параллельно берегу. Вульф сам стоит у штурвала: людей у нас, увы, маловато.«Дора» шла в крутой бакштаг вдоль по Эльбе. Спереди, сзади и рядом с нами плыли чужие паруса, белые — у морских судов и серые с рыжинкой — у прибрежных и речных. В сторонке от фарватера становились парусники, направлявшиеся в Гамбург. Они ожидали прилива.В этом всеобщем движении «Дора» чувствовала себя равной среди равных. Порывистый ветер слегка кренил ее на правый борт, Вульф стоял возле штурвала, не давая рулевому ни минуты покоя. Каким-то особым чутьем он не то чтобы улавливал, а прямо-таки предугадывал малейший поворот ветра.— Право полрумба!— Есть, право полрумба, — флегматично отвечал рулевой.Капитан стремился как можно плотнее прижаться к западному берегу. Это открывало ему свободу маневра.Страсть ходить как можно круче к ветру становится второй натурой каждого, кто водит парусные корабли. Для парусника с прямым вооружением почти половина розы ветров — зона недоступности. Много круче 80ь на каждый борт ни один океанский парусник против ветра идти не может. Поэтому тут уж нельзя упускать ни единого румба. По ветру и деревянный башмак поплывет, а вот против ветра каждую милю берут с боем.Позже, когда я плавал на малых судах с косыми парусами, прежде всего на «Ксоре» и «Тиликуме», я мог, конечно, ходить и круче. Но в открытом море я не мог извлечь из этого никаких преимуществ. Предположим даже, судно и сможет долгое время выдерживать удары встречных волн, но экипаж-то этак долго не продержится. На «Ксоре», к примеру, мы в подобной ситуации все время были как под душем. Да и сама она жалобно стонала и скрипела всеми своими связями. Движения ее становились столь резкими, что мы валились с ног. Поэтому на море мы не могли держать курс намного круче, чем капитан Вульф на своей «Доре». Но я-то в ту пору и представить себе даже не мог, что буду когда-нибудь ходить на малых судах. Первые часы на Эльбе были для меня и самыми волнующими во всей моей морской карьере. Я ощущал под собой «Дору» как живую. Корабль на верфи — произведение искусства, корабль под парусами — живое существо.Идя на обгон, нам приходилось надолго отворачивать с курса. Подходя поближе к головному судну, капитан Вульф бросал оценивающий взгляд на флюгарку на грот-мачте. Кивок рулевому, знак рукой на бак — и «Дора» послушно катится с прежнего курса, а мы вытравливаем шкоты и брасы, потому что ветер теперь дует нам почти в корму. «Дора» реагирует на новый курс, как скаковая лошадь, подстегнутая плетью. Она бросается вперед, в обход чужого корабля. Оттуда на нас с любопытством глазеет команда. Офицеры на шканцах глядят довольно сумрачно и на приветствия Вульфа отвечают скупо и сдержанно. Какому кэпу приятно, когда его обгоняют!«Дора» жмет вперед и вперед, покуда чужой не останется далеко за кормой. Тогда Вульф снова начинает приводиться. С каждым шквалом рулевой забирает все круче и круче, пока мы вновь не оказываемся на краю фарватера под западным берегом.— Не приводитесь дальше, капитан Вульф, — предостерегает лоцман.Дальше к весту — песчаные банки. С началом прилива совпали и сумерки. Вульф приказал убрать все паруса и встал на якорь у самой вестовой кромки фарватера.— Плотник, я зачисляю вас в вахту правого борта, — сказал мне Янсен. — Вместе с Томсеном, — он показал на одного из матросов, — до полуночи будете стоять якорную вахту. Потом разбудите Бойка. Поставьте якорный огонь.С помощью Томсена я вытащил из боцманской баталерки большой керосиновый фонарь, зажег его и закрепил на фор-штаге примерно на высоте своего роста. Янсен, а позднее и Вульф приходили нас контролировать. Оба ушли с палубы, не сделав нам замечаний.Вода прибывала. Слышно было, как она воркует о чем-то со штевнем. Ветер притих, будто уснул. Эльба мерцала десятками огоньков — это стояли на якоре другие корабли. Порой мимо нас проскальзывал, как призрак, парус прибрежного судна, идущего с приливом в Гамбург. Каждые полчаса Томсен отбивал склянки на баке.Гордый, как испанский гранд, я прохаживался взад-вперед по палубе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92