И он никогда не возвращался.
Для Кэтрин это оказалось самым тяжелым. Она никогда уже не слышала его голоса, не видела его лица… Она вглядывалась в туман, мечтая увидеть привидение, она вслушивалась в завывание ветра, стремясь услышать его голос. Он обитал в ее сердце — вот и все. Она пришла в эту комнату, где, как они надеялись, должны были бы играть их дети. Она молилась, чтобы услышать его, увидеть его. Она умоляла Бога дать ей поговорить с ним. Но этого не произошло.
Все что ей оставалось — вспоминать последние слова Брайана и продолжать помогать людям… насколько это было в ее силах. Поэтому ей так хотелось помочь Дэнни, а теперь еще и Бриджит.
Снегопад усиливался, приглашая ее на улицу. Закрыв глаза, она послала Брайану поцелуй и побежала вниз одеваться.
— Па, — сказала Бриджит, надевая свою самую теплую одежду, ботинки и зеленую шляпу, которую ей вчера дала Лиз. — Из-за пурги сегодня никто не станет покупать елок.
— Это как раз лучшие дни для покупки дерева, — возразил Кристи, стоя на пронизывающем ветру. — Притащишь его домой, внесешь в комнату и проведешь уютный вечер, украшая его.
— Но, па, на деревьях уже не меньше четырех дюймов снега и будет еще больше! Все ньюйоркцы сидят по домам. Только представь себе, как весело и пусто будет сегодня на холме. Он будет целиком нашим!
— Знаю, дорогая. — Кристи посмотрел на нее. Она хотела, чтобы он пошел с ней кататься на санках.
Это началось вчера вечером, когда он в очередной раз вернулся с поисков. Бриджит еще не спала, сидела на кровати в зеленой шляпе, чуть не прыгая от счастья. Она рассказала ему, как замечательно провела время с новыми друзьями: чай, лепешки, норвежская ель, Кэтрин, держащая ее за руку, когда зажигались огни…
— Дерево ожило, па, — сказала она вчера, — действительно ожило. Огни казались звездами на ветках — тысячи маленьких созвездий. Я так радовалась, что оно снова ожило. И мне захотелось… — Она замолчала, прикусила губу и посмотрела в сторону.
Кристи знал, что это невозможно, но у нее был такой лукавый взгляд, как будто она врала.
— Это дерево, залитое огнями, навело меня на мысль, что можно пойти покататься на санках, па. В том месте, куда ты нас однажды водил, помнишь? Когда мы впервые приехали с тобой в Нью-Йорк? Я не знаю, где это было, но ты же помнишь, правда, па? Завтра мы должны пойти на тот холм!
— Бриджит, — он гладил ее по голове, как делала Мэри, и размышлял, с чего это она так загорелась, — иди спать, завтра поговорим.
Настало утро, они снова были у палатки с деревьями. Пошел такой сильный снег, что не было видно другой стороны Девятой авеню, а Бриджит опять принялась за свое.
— Это будет замечательно! — сказала она, пританцовывая вокруг него. — Холм покрыт толстым слоем белого снега — санки просто полетят.
Кристи осмотрелся. Бриджит была права: видимо, ньюйоркцы решили сидеть сегодня по домам. На улице никого, только работали снегоуборочные машины, проезжали машины с песком да желтые такси.
— Тот холм слишком далеко. Может, мы найдем что-нибудь поближе, — сказал он, вспоминая, есть ли в парке Бэттери какая-нибудь возвышенность. Он посмотрел на нее: снежинки прилипли к светлым ресницам… он почти забросил ее на этой неделе, занимаясь поисками Дэнни. — На час или два, пока не прекратится снег.
— Нет, па, — потребовала она возбужденно. — Никаких новых мест, только то, где мы были раньше, с Дэнни. Мы должны поехать туда.
— Но придется пройти насквозь весь Центральный парк, — сказал Кристи.
Как раз в этот момент из-за снежной завесы появилась фигура. Кристи присмотрелся. На белом выделялись черное пальто и черные ботинки Кэтрин. Когда она подошла ближе, он увидел, что ее глаза серебрились. Они сверкали за очками и улыбались так, как Кристи еще никогда не видел. Они смотрели прямо на него, и сердце в его груди забилось чаще.
— Привет, Кэтрин! — окликнула ее Бриджит.
— Привет, Бриджит, привет, Кристи, — ответила она.
— Вы как видение, — сказал он улыбаясь, — практически единственный человек, которого я сегодня видел на улице. Ангел наоборот — одетый во все черное. Спасибо, что устроили Бриджит прекрасный вечер.
— Кэтрин, на тебе ботинки? — спросила Бриджит, наклонившись, чтобы убедиться. — Отлично! Пойдешь с нами кататься на санках в Центральный парк?
Кэтрин сомневалась. Кристи видел, что она колеблется. Она была застенчивой и печальной, носила черное, каждое утро и вечер проходила мимо него, едва здороваясь. И все же вчера она подарила его дочери прекрасный вечер, а теперь они приглашали ее на семейную прогулку. Кристи затаил дыхание, надеясь услышать «да».
Ее глаза перебегали с Бриджит на него, а затем поднялись к небу, как будто сквозь неистовый снег, сквозь зимнюю пургу она могла получить ответ. Она моргнула, ее серые глаза стали яркими и серьезными, а потом она согласилась.
Кэтрин была возбуждена, как будто участвовала в приключении. Она не каталась на санках уже более тридцати лет, с детства, когда отец водил ее в Центральный парк. Казалось, что город вымер, движения не было. Снег приглушал звуки, даже здания, казалось, слились с небом. Но это была не единственная причина, по которой так билось ее сердце, она знала: что-то должно случиться.
Из подвала пансиона миссис Квинн они взяли пару саней, которые лежали там с тех пор, когда ее сын был маленьким. Кэтрин росла в Челси, по соседству с братьями Квинн; Джон учился с ней в одном классе в школе Святой Люси. Она почувствовала внезапную боль, когда увидела инициалы Патрика, вырезанные на санках, но ничего не сказала.
Подъехал поезд метро и увез их на Пятьдесят первую авеню, где они пересели на поезд № 6.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52