– даже успокаивающего ритма корабельной жизни, несмотря на все ее неудобства.
Мельком взглянув на мужчину, решительно шагавшего рядом с ней, Пруденс подумала: «А больше всего мне будет недоставать тебя, Росс Мэннинг!» То, что он постоянно был рядом, ободряло ее, позволяло ощущать себя более опытной и самостоятельной. Да, трудно будет обойтись без всего этого, как и без дружбы, без доброй насмешки, которая порой поблескивала в ясных синих глазах Мэннинга. И его спокойной силы, так часто поддерживавшей ее…
Минет завтрашний день – и больше они никогда не увидятся. У Пруденс своя жизнь и свои планы. Джеми и Англия… А Росс мечтает об уединении в глуши. Между ними будет пролегать бескрайний океан. Пруденс споткнулась при спуске в люк, и ее глаза вдруг затуманились слезами.
Она встряхнула головой, чтобы разогнать тоску. Папа сейчас сказал бы ей: «Назвалась груздем – полезай в кузов!» Разве ее ребенок, ее сокровище, не стоит любой жертвы?
Подходя к кубрику, они услышали какое-то странное приглушенное бормотание, пронзительный смех, а потом – сердитый ропот других голосов. И весь этот шум то и дело заглушали визгливые звуки дудки.
– О Боже, да это Вэдж! – промолвил Росс, открывая дверь в кубрик.
Посередине помещения, на столе, сидел Тоби Вэдж, свесив вниз короткие ноги. Он ухмылялся и, словно безумный, бормотал себе что-то под нос, сжимая в перевязанных руках дудочку. Рядом, уставившись на него, стояли Бэйли и Ричардс. Оба были босы и в рубашках навыпуск. Их лица побагровели от гнева. В углу кубрика покачивались их натянутые гамаки.
– Что здесь происходит, черт побери? – спросил Росс. Бэйли обернулся.
– Да вот, мистер Мэннинг, он забрел сюда с бака. И разбудил нас своей проклятой музыкой. А уходить никуда не желает.
Росс решительно шагнул к Вэджу.
– Тоби, – негромко сказал он, – пора спать. Вэдж поднес дудку к губам и принялся наигрывать какую-то нежную мелодию, ловко пользуясь здоровыми пальцами. Закончив играть, он просиял и кивнул Россу.
– Положи под подушку кусочек хлеба – и спасешься от дьявола. Клянусь своей жизнью.
– Отправляйся на бак и устраивайся спать в своем гамаке. Тебя ждет Гауки.
Вэдж надул губы и неистово затряс головой. Ричардс вздохнул.
– Сэр, его тянет к земле. Боится лезть по трапу. Мы отвели Тоби к люку, а он посмотрел вверх – да как затрясется! И побежал обратно… в кубрик.
Росс потер глаза.
– Господи, неужели он боится подняться на один пролет?
– Удивительно, сэр, что он и в гамак-то залезает – так его пугает высота. Спасибо капитану… – добавил Ричардс, презрительно скривив губы.
– Ладно, умерь свое негодование, – сказал Росс. – Тебе еще предстоит плыть с ним в Англию. И Бэйли тоже.
– Только если я не устроюсь в другой лазарет, – буркнул первый помощник.
Росс приподнял Вэджа и снял его со стола.
– Пойдем-ка, Тоби. Сыграем с тобой в одну игру. Ты закроешь глаза, а я отведу тебя в постель.
Вэдж повиновался. Он зажмурил глаза и озорно улыбнулся, словно ребенок, готовый к проказам.
– Что-то вроде как глаза засорило росой, – пробормотал он. – А ты меня видишь?
– Утром Гауки промоет тебе глаза. А теперь пойдем. – Росс повернулся к Пруденс: – Я скоро вернусь.
Он увел Вэджа из кубрика, а Пруденс отправилась в каюту. Присев за стол, она сняла туфли и стянула чулки. Она уже собиралась встать, чтобы расшнуровать платье, но тут ее внимание привлек выдвинутый ящик стола. Внутри Пруденс заметила краешек альбома для рисования. И, охваченная любопытством, вытащила его.
– Пресвятая Дева!.. – прошептала она, с возрастающим волнением перелистывая страницы. На каждой из них было полным-полно ее изображений: вот она спит на кровати, а вот стоит на палубе среди матросов и смеется, вот сосредоточенно вышивает. Каждый рисунок дышал нежностью, добротой и изяществом. Пруденс судорожно глотнула воздух. Росс так внимательно наблюдал за ней, а она ничего не замечала. Это смущало ее и в то же время наполняло необъяснимой радостью. Выходит, она все-таки тронула его холодное сердце?
«Ах, Пруденс, Пруденс!..» – со вздохом подумала она, закрыв альбом и аккуратно положив его на место. У нее нет никакого права думать о Россе. Думать следует о сыне. А стало быть, о Джеми… тоже… и только.
Росс вошел в каюту и, притворив за собой дверь, печально покачал головой:
– Ох уж этот бедняга…
– Неужели вы ничего не можете сделать?
– Я всего лишь врач, а не волшебник. Быть может, когда Тоби окажется на берегу, вдали от Хэкетта, его помутившийся рассудок прояснится.
– А долго ли вы собираетесь оставаться в Вильямсбурге?
– Пару недель или около этого. Я уйду в отставку, потом попытаюсь выяснить, какую землю можно купить в горах. А вы?
Пруденс стянула с себя свое платье… нет, платье Марты, и заботливо сложила его. Не забыть бы утром вернуть его Россу.
– Я постараюсь уехать из Вильямсбурга как можно скорее.
– И куда же вы направитесь?
– На плантацию лорда Джеми. Это на берегу Потомака.
Росс начал раздеваться, стоя к ней спиной.
– Так вы по-прежнему полагаете, что он будет рад встрече?
– Боже милосердный! Разумеется, да!
Росс повернулся к Пруденс, на лице его играла язвительная улыбка.
– Как жаль, что я уеду и не смогу побиться об заклад по поводу верности вашего любовника-аристократа.
Пруденс нахмурилась.
– Не сомневаюсь, что он ужасно скучает по мне. Джеми меня любит.
Росс засмеялся, громко и презрительно.
– Ну да, так же, как пчелка любит цветочек. Как жеребец кобылу… во время случки.
Швырнув нижнюю юбку в свой матросский сундучок, Пруденс возмущенно посмотрела на Росса. Он умышленно выводил ее из себя, а она-то надеялась, что их последний вечер пройдет под знаком дружбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124