Но он не желал получать его один! И тогда, с трудом оторвавшись от Сэйдж, Джим толчком опрокинул ее на кровать и лег на нее сверху…
Она громко застонала, чувствуя, как он наполняет ее всю своей длиной, а потом мужские руки подхватили ее под ягодицы, и она взмыла к небесам, словно вознесенная туда порывом могучего урагана. Волны наслаждения одна за другой, как волны морского прибоя, качали ее в упоительном ритме, и Сэйдж молила этот ураган, небеса, прибой не кончаться и наполнять ее снова и снова…
Казалось, ночь наполнилась звуками любовной музыки. Стоны женщины, скрип кровати заглушили все остальное, через открытое окно вырывались на улицу, улетая к одинокой равнодушно-холодной луне. Они, эти звуки, донеслись и до человека, чья смутная тень то исчезала в тени дерева, то появлялась вновь, и который с удивительной настойчивостью стоял у ограды салуна, чего-то дожидаясь, оставаясь никем не замеченным.
Уже начинался рассвет, когда Джим, совершенно обессиленный, отпустил Сэйдж и встал с кровати.
— Пожалуй, мне лучше уйти, пока не проснулась Тилли, — произнес он и начал собирать разбросанную по полу одежду. Он еще успел поцеловать Сэйдж, а потом она, слабо улыбнувшись ему на прощание, сразу провалилась в сладкий, наполненный истомой, сон.
Но еще до того, как Латур покинул ее комнату, бородатый всадник, отчаянно нахлестывая лошадь, промчался по городской улице и поскакал по загородной дороге.
Мрачное, жесткое выражение светилось в глазах Миланда, и свою злобу он вымещал на бедном скакуне. Миланд Ларкин был в ярости. Женщина, которую он хотел иметь всю свою сознательную жизнь, оказалась обычной потаскухой! Она подчиняется только зову своей плоти. Все то, о чем он втайне мечтал и чего никогда не имел, потому что женщины от него отворачивались, все это досталось не ему! Он опять опоздал!
— Она мне заплатит за это! — Свист ветра относил назад слова, которые всадник злобно выплевывал на полном скаку — О, да! Горько заплатит!
И к небесам взлетел его безумный смех.
Сэйдж проснулась от громкого пения жаворонка за окном. «Ты такая же счастливая, как и я!» — улыбаясь, подумала молодая женщина, сладко потягиваясь и чувствуя приятную усталость во всем теле.
После этой ночи не осталось никаких сомнений о том, любит ли ее Джим Латур. Еще до конца этого дня он попросит ее стать его женой! Попросит войти хозяйкой в дом, который он строит за городом. Как все, в конце концов, замечательно получилось! Дэнни будет жить с ним на ранчо, а она, кроме удивительного, невообразимого счастья, сможет, наконец, вздохнуть спокойно и перестанет бояться Миланда. Джим никогда не позволит этому безумцу причинить ей зло.
Сэйдж подняла голову и посмотрела на маленькие часы, стоявшие на столике возле кровати. Невозможно! Она едва могла поверить своим глазам — уже почти двенадцать! А Джим, наверное, спит в своей кровати? Женщина улыбнулась: скорее всего. Ему пришлось много потрудиться этой ночью. Ее улыбка стала шире. Надо сказать, что он очень трудолюбив — работа ему совершенно не надоедает!
Сэйдж закрыла глаза, с наслаждением предаваясь воспоминаниям о минувшей ночи. Как жаль, что она кончилась! Но впереди еще много таких же и даже лучше! Надо будет еще раз попробовать себя в роли наездницы … Нет, хватит об этом!
Она вскочила с кровати, пробежала, как была, нагишом к зеркалу, чувствуя босыми ногами приятный холодок половиц, и тихонько ойкнула.
— О, Господи! — женщина ближе подошла к зеркалу — Интересно, как все это удастся скрыть!
Синие пятна — отметины любовных ласк, виднелись на ее теле от горла до грудей. Некоторые, вообще, находились в самых неожиданных местах. Сэйдж улыбнулась и торопливо накинула халат, опасаясь, как бы не вошла Тилли.
Сквозь закрытую дверь доносился аромат отбивных котлет, и внезапно Сэйдж почувствовала, что буквально умирает от голода. У нее же с прошлого вечера не было во рту маковой росинки! А ночью ей пришлось работать ничуть не меньше Джима, стараясь выполнить все его прихоти. Дважды он, вообще, лежал неподвижно, а все делала она сама. Один раз он посадил ее себе на колени, а в другой раз она лежала на нем … Ой, нет, хватит! Что за ночь, что за ночь!
Сэйдж вошла на кухню и весело улыбнулась Тилли, стоявшей у плиты.
— Доброе утро, Тилли! Правда, замечательное утро?
Сэйдж взяла кофейник и налила себе полную чашку горячего, ароматного напитка.
— Ха! — фыркнула кухарка. — Вообще-то, уже больше похоже на полдень.
И, увидев смущение на лице молодой женщины, добавила, улыбнувшись:
— Ну, я вижу, ты в отличном настроении.
— О, да! — счастливо улыбаясь, подтвердила молодая женщина и, поставив кофейник обратно на плиту, села за стол. — И, ты знаешь, я так хочу есть, что готова слопать любой неподвижный предмет, кроме утюга.
— Попробую спасти тебя с помощью бекона и яиц, — усмехнулась Тилли. — Сколько тебе, полдюжины хватит?
— Ой, нет, я не настолько голодна, — Сэйдж улыбнулась в ответ. — Мне хватит и двух.
Все время, пока готовился ее завтрак, она продолжала посматривать на дверь в салун Скоро должен появиться Джим, и ей так хочется поскорее услышать нежность в его голосе, когда он обращается к ней, увидеть его синие, как утреннее небо, глаза.
Через несколько минут Тилли поставила перед ней на стол бекон и яичницу и, заметив, как ее влюбленная подруга смотрит на дверь, сказала:
— Он уехал, милая моя.
День для Сэйдж сразу померк. И не жаворонки пели за окном, а с корявой сосны у салуна раздавалось раздражающее верещание какой-то сороки.
— Уехал? — переспросила Сэйдж, не глядя на Тилли. — Но куда?
— Назад, на ранчо, — мягко ответила кухарка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118