Одним словом, на его плечи навалилась очередная забота: уберечь доброе имя любой ценой, что, как известно, требует значительных финансовых затрат.
Когда желторотый юнец, что сидел сейчас напротив него, появился в Уайт-клубе и заявил о намерении сыграть в карты, Сибрук оказался не единственным, кто тотчас подумал, что не мешало бы ощипать голубка, распушившего перышки, когда тот во всеуслышание похвалялся громадными владениями и несметным состоянием. В то время как других в основном забавляло хвастовство, молодого Честертона, Сибрук воспринял это как предначертание судьбы. Теперь же он еще раз вынужден был признать, что чудеса – большая редкость.
– И когда вы получите доступ к вашей доле наследства? – задал он вопрос, в котором покорность судьбе прозвучала сильнее надежды на нее.
– Не раньше, чем мне стукнет двадцать пять, – ответил понурый сэр Томас, тыча указательным пальцем в карты перед ним. – Ждать почти четыре года. Фредерика получит наследство, как только выйдет замуж, но, судя по тому, что не особенно торопится, не скоро. Однако должен быть какой-то выход! Говорят, эту проклятую опеку может, например, нарушить необходимость уплатить долг чести.
– Ваша сестра не замужем? – заметил как бы вскользь лорд Сибрук, на которого неожиданно снизошло озарение, вызванное жестокой необходимостью. – Расскажите про нее.
У мисс Фредерики Честертон выдался чрезвычайно суматошный день. На рассвете ее разбудили вопли служанки, но, как оказалось, бестолковая девица закатила истерику при виде совершенно безобидной ручной мышки, убежавшей из клетки от своих подружек – любимиц Фредерики. Новая служанка еще не вполне освоилась, а к необычному зверинцу госпожи, конечно, нужно было привыкнуть.
Когда Фредерика спустилась вниз, выяснилось, что кто-то забыл запереть дверь в кладовку, и одна из ангорских козочек забрела на кухню. Разбушевавшийся повар грозился уволиться, а к тому времени, как Фредерика успокоила его, заверещал павлин Фанфара, требуя корма на завтрак Часом позже пожаловал управляющий и сообщил, что дожди, зарядившие в конце лета, сгноили урожай ячменя.
Миссис Грешем, пожилая экономка, была не в духе оттого, что ее поднял ни свет ни заря павлин, и в свою очередь довела до белого каления повара, ляпнув, что, мол, каша с комочками. Фредерике удалось сгладить конфликт между постоянно воюющими сторонами, умилостивив миссис Грешем пирожным – кулинарным шедевром повара. Затем Фредерика занялась бухгалтерией и обнаружила ошибку в расчетах за прошлый месяц, что вызвало необходимость проверить итог двух колонок цифр.
Затупив пару перьев, отыскав исчезнувшую связку ключей экономки и растащив в стороны молоденьких кухарок, посыпавших друг дружку мукой, Фредерика наконец прихватила поднос с чаем и пирожными и отправилась в крошечную гостиную с намерением выкроить часок для себя, чтобы восстановить бодрость духа и собраться с силами. Но только она отпила глоток, как возникла очередная помеха.
– Добрый вечер, Фредди! – в дверях появилась знакомая фигура. Хотя у молодого человека, стоявшего на пороге, были белокурые волосы, а кудри Фредерики отливали начищенной до блеска медью, разительное сходство между ними не оставляло сомнений в том, что они брат и сестра.
– Томас, а я думала, ты все еще в Лондоне. – Фредерика поднялась с приветливой улыбкой. Одного взгляда на озабоченное лицо брата оказалось достаточно, чтобы понять: он чем-то встревожен. – Что-нибудь случилось? – добавила она, подумав, что после сегодняшних перипетий можно ожидать всего.
Фредерика была моложе брата на год, но, с тех пор как десять лет назад скончалась их мать, она постоянно опекала его. Напрасно то и дело напоминала себе, что ему уже двадцать один и он вполне взрослый. А в последнее время он и вовсе начал проявлять недовольство: мол, она одна решает, как им жить. Фредерика это почувствовала. И все же, когда пару недель назад Томас отправился в Лондон, она места себе не находила, опасаясь, как бы он не наделал глупостей просто из желания доказать свою независимость.
– Томас, дорогой, надеюсь, с тобой все в порядке, ничего плохого не случилось? – спросила она с тревогой в голосе.
Глядя на него сейчас, она видела в нем рохлю, которого необходимо защищать, утешать и вообще непрестанно наставлять на путь истинный.
Однако Томас, одарив сестру лучезарной улыбкой, подошел и обнял ее.
– Плохого? Ну что ты! Как раз наоборот. Собственно, я вернулся, чтобы от всей души поздравить тебя.
Фредерика мгновенно напряглась и, откинувшись, внимательно посмотрела на него.
– Поздравить? Томас, что случилось? С чем ты хочешь меня поздравить?
– Ты помолвлена за графа Сибрукского! Здорово, правда? Такая выгодная партия, тем более, если принять во внимание, что тебе и выезжать не пришлось! Только вообрази: моя сестричка – графиня!
– Ты в своем уме? – воскликнула она и выскользнула из его объятий.
Глядя на Томаса с прищуром, Фредерика лихорадочно соображала, что произошло. Мелькнула мысль: не стал ли он жертвой чьей-то коварной уловки. Решила, что его молодость и неопытность тому причиной.
– Вот именно, Фредерика! Я как раз надумал жить своим умом, – заявил он со всей серьезностью, на какую был способен, хотя упорно избегал взгляда сестры. – Я пришел к выводу, что все время уклонялся от исполнения своих обязанностей, касающихся поместья, и в особенности по отношению к тебе.
Фредерика уставилась на брата во все глаза. Никогда прежде ей не доводилось видеть его в таком боевом настроении, и поэтому она не нашлась что сказать, хотя это было ей несвойственно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68