Вы испытали ужасное потрясение. Наши жизни переплелись. А работа над биографией — это своего рода лечение.
Мы еще не говорили о моем детстве. Стюарт был жив, и… — Она вскинула руки театральным жестом.
— Боже мой, Фи, уж не собираешься ли ты во всем признаться теперь, когда его нет? — спросил Брод, слегка усмехнувшись.
— А что плохого в том, чтобы сказать правду? Вы не представляете, как Стюарт издевался надо мной, когда мы были детьми. Он был ужасный враль и все время жутко подставлял меня. Все на меня сваливал.
— Не исключено, что ты этого заслуживала, сказала Элли таким же иронически любовным тоном, каким разговаривал с теткой и Брод. — Пожалуйста, не уезжайте из-за меня, Ребекка. Я уже вижу, что мы прекрасно поладим. А Фран — милое существо. Мы обе, Фи и я, хотим, чтобы вы с ней познакомились. И вы ведь слышали, что сказала Фи.
Она хочет продолжать работу над книгой.
Ребекка, казалось, была растрогана, но настаивала на своем.
— Вы очень добры, но я действительно думаю, что, ..
— Ребекка, я, пожалуй, провожу вас до вашей комнаты, — вмешался Брод, поднимаясь во весь свой внушительный рост, — а по дороге буду вас уговаривать.
— Правильно, Брод, — сказала Фи. — Ребекке на самом деле не к кому ехать'. Она мне говорила. И речь не о доброте, Ребекка. Мы и вправду хотим, чтобы вы остались. Вы нужны нам.
— Что там у Ребекки с Бродом? — озабоченно спросила Элли тетку, когда те двое вышли из комнаты. — Не нужно быть экстрасенсом, чтобы уловить эти флюиды.
— Честно говоря, дорогая, я думаю, что Брод сопротивляется своему влечению к ней. Мне кажется, он испытывает адские муки из-за отца и из-за того, что тот утверждал, будто Ребекка все знала о «Кулоне Сесилии».
Элли не сводила с тетки глаз.
— Ты этому не веришь?
— Милая, не хочется так говорить, но я-то знаю, каким лгуном был твой дорогой отец.
— Теперь он обрел покой, — вздохнула Элли.
— Вот был бы ужас, если бы он не обрел его, отозвалась Фи.
Они оба шли молча, пока не оказались в коридоре второго этажа. Но даже там разговор велся вполголоса, хотя и с яростными интонациями.
— А вы, оказывается, просто трусишка: дождались, пока Фи и Элли обеспечили вам прикрытие, набросился на нее Брод. На самом деле ему хотелось прикоснуться к ней, успокоить.
Бледное лицо Ребекки вспыхнуло гневным румянцем.
— Вам-то я зачем нужна здесь, Брод? Чтобы и дальше терзать меня?
Его худощавое лицо напряглось.
— Ничего подобного мне в голову не приходило.
Кроме того, вы, похоже, сами себя наказываете. Что вам даст ваше бегство отсюда?
Ребекка глубоко вздохнула.
— Черт возьми, я не бегу. Я просто не хочу мешать.
Брод не выдержал и взорвался:
— Чтоб мне сгореть, вот здорово! Вы здесь переворачиваете с ног на голову все и всех, меня в том числе, а теперь желаете убраться отсюда первым же самолетом, который возьмет вас!
— Разве это не то, чего хотите вы? — Она смотрела на него снизу вверх, страшась его силы, его притягательности. Ей ни к чему такое нарушение всей ее упорядоченной жизни.
— Я сам не знаю, чего хочу, когда вижу ваше лицо. Может, вам стоит подумать о Фи. Она наняла вас для выполнения конкретной работы. Вы ведь профессионал, не так ли? Она же хочет, чтобы вы остались. — Брод иронически усмехнулся. — Вы обворожили даже Элли.
Ребекка быстро отступила на несколько шагов.
— Вы меня просто поражаете. Странно, что Элли ваша сестра.
— Боже мой, так вы не заметили, насколько мы похожи?
— Элли — прекрасный человек. — Ребекка проигнорировала его издевательский тон. — Про вас этого не скажешь. На вашем месте мне было бы стыдно.
— Скажите мне, чего я должен стыдиться, и я постараюсь исправиться. — Неожиданно он добавил голосом, тронувшим ее до глубины души:
— Я хочу, чтобы вы остались, Ребекка.
Сердце рванулось из ее груди.
— Хотите понаблюдать за мной? — спросила она предательски дрогнувшим голосом.
— С расстояния в несколько дюймов. — Он придвинулся ближе, ступая бесшумно, словно пантера.
— Мне не нужны неприятности, Брод.
— Но это, похоже, не имеет значения, если они случаются после вас. Чего вы боитесь, Ребекка?
— Этот же вопрос я могу задать вам.
Брод протянул руку и провел пальцем по ее щеке. Она вздрогнула.
— У меня нет ответа. Но мне необходимо побольше узнать о вас. Вы обо мне уже знаете немало. Думаю, теперь ваша очередь рассказывать. Вы никогда не говорите о семье. О друзьях, о любовниках.
— Не считаю нужным это делать. — Ребекка испытывала странное наслаждение от его близости.
Такое сильное, что не могла шевельнуться.
— Фи сказала, что вам не к кому ехать. Что это значит?
Она должна попробовать отстраниться. Вот сейчас. Но ее тело только повернулось к нему, словно цветок к солнцу.
— Мама умерла, когда мне было четырнадцать лет, — тихо заговорила она, даже теперь ощущая боль разлуки. — Она выжила после автомобильной катастрофы, но осложнения от полученных тогда травм убили ее несколько лет спустя. Отец женился во второй раз. Я вижусь с ним и его новой семьей, когда могу, но он живет в Гонконге. Он был пилотом на авиалиниях. Одним из лучших. Сейчас он на пенсии. — Она коснулась кончиком языка вдруг пересохших губ.
— Не делайте этого, — медленно проговорил Брод низким вибрирующим голосом.
— Брод, я не могу оставаться здесь, в этом доме.
Таком красивом и печальном.
— Как вы думаете, почему? Ну же, скажите мне. Он быстро нагнулся, взял ее за руки, привлек к себе и, наклонившись, поцеловал в губы — чуточку грубо, но сладко и страстно.
Он начинал так много значить для нее, что Ребекке стало страшно.
Не останавливайся. Только не останавливайся.
Ощущение было непередаваемым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43