– Я так счастлива, – каждый раз шептала она Стюарту, опуская голову к нему на плечо, когда они на рассвете возвращались с бала домой. И он прижимал ее к себе, пленяясь ее красотой так же, как все мужчины на том балу, откуда молодая чета только что уехала.
Генриетта тоже была счастлива. Для нее неодобрительный шепот и пересуды о поведении Маргарет не имели никакого значения. Стюарт и его жена снова сблизились – вот что было важно. А на то, что Энсон старался поменьше показываться дома и не бывал на приемах, Генриетта не обращала внимания. У Энсона было так много дел в имении, и он никогда особенно не любил танцевать.
8
День святой Цецилии по одной из самых уважаемых в Чарлстоне традиций всегда отмечался самым пышным из всех местных балов.
– Я так волнуюсь, Сьюзен, я просто не могу, – щебетала Маргарет. – Это главный бал сезона. Смотрите, я приберегла для него самое лучшее платье.
Сьюзен ахнула, когда Маргарет приподняла муслиновую драпировку, прикрывавшую ее наряд. Это было сплошное сияние золотых и серебряных нитей, складывавшихся в изысканные узоры на блестящем голубом шелке. Букеты серебряных лилий с золотыми тычинками и золотыми же листьями были вышиты вокруг всей юбки. По подолу и шлейфу шла кайма – золотые розы с серебряными листьями. Низко вырезанный корсаж был сплошь расшит золотыми, прямыми, как копье, листьями лилий. Тонкие шелковые шнурочки, тоже золотые или серебряные, изящными дугами лежали на крошечных рукавах-буф и кончались блестящими кисточками, свисавшими на почти обнаженные руки.
– Сьюзен, ну что вы об этом думаете?
А Сьюзен подумала, что такое платье, наверное, стоит больше денег, чем ее Билли получает за три года, но говорить об этом не следует.
– Я думаю, что моего отсутствия на этом балу никто не заметит, – улыбнулась она. – Ни на одну женщину, кроме вас, никто не будет и смотреть.
Маргарет пробежала через комнату и пылко обняла Сьюзен.
– Я хочу быть там самой хорошенькой, – прошептала она. – И хочу, чтобы другие позеленели от зависти. Это мой самый главный выход в свет, я чувствую себя дебютанткой.
Вместо ответа Сьюзен тоже обняла хрупкую красавицу. Все это было грустно. Маргарет хотела только одного – того, что уже было для нее недоступно: она хотела быть девушкой с еще не определившимся будущим, невинной и окруженной поклонниками. Ее прекрасные дети, ее муж, ее ответственность за них и за многое другое – все это было нереально для Маргарет. Ее мир состоял из бальных платьев, карточек для танцев и блестящих квадратных приглашений оказать честь таким-то и таким-то своим присутствием там-то и там-то в десять часов. Без них она была несчастным ребенком, унылым и потерянным.
И Сьюзен подумала о том ребенке, которого носила под сердцем. «Боже милостивый, – мысленно молилась она, – ниспошли мне мудрость, не дай избаловать мое дитя, как бы я его ни любила. Помоги мне научить его понимать, что в жизни действительно важно».
Этой же ночью, перед тем как отойти ко сну, Сьюзен коротко помолилась и за Маргарет. «Господи, она будет несчастна, когда балы кончатся. Помоги ей, Господи».
Но Сьюзен напрасно беспокоилась. Для Маргарет и Стюарта праздники продолжались и после окончания сезона. Почти каждый день они отправлялись в город на Большую промышленную выставку Южной Каролины, прочих штатов, а также Вест-Индии; эта выставка находилась на месте старинного Уошингтонского ипподрома, бывшего некогда центром общественной жизни города.
Чарлстонские скачки, где плантаторы ставили целые состояния на своих лошадей против фаворитов, вывезенных из Ирландии, Англии и Франции, после Гражданской войны навсегда утратили былую славу. Даже великолепные резные мраморные колонны у входа на ипподром пришлось продать нью-йоркскому миллионеру Августу Белмонту, который строил собственный ипподром на Севере и увез их туда. Для жителей Чарлстона, помнивших довоенные времена, это был печальный день.
Но теперь ипподром переживал второй расцвет: ухоженный парк, искусственное озеро и ряды павильонов, где были выставлены новые изобретения и образцы новейших изделий, знаменовали вступление в новый, двадцатый век – век прогресса. В сумерках щелкал главный выключатель, и толпы посетителей ахали. Каждое здание, каждая тропинка, каждый мост выглядели неузнаваемыми, освещенные главным чудом своего времени – электрическим светом.
Билли и Сьюзен несколько раз сходили на выставку, осмотрели все экспонаты и этим ограничились. Оба не любили толпы.
– Наверное, мы по природе провинциалы, – весело объясняли они.
– А я, наверное, по-прежнему живу в девятнадцатом веке, – откликнулась Генриетта.
Ей оказалось достаточно одного раза. Она предпочитала оставаться в Барони, заниматься хозяйством, вникая во множество мелких подробностей, и проводить счастливые часы со своими внуками. Ее немного беспокоило поведение Стюарта, признавалась она Билли. Стюарт продолжал продавать землю, чтобы оплачивать изысканную одежду, которая требовалась ему и Маргарет, а также комнаты, которые они снимали в отеле, чтобы не ездить каждый вечер домой, дорога в восемь миль их утомляла.
Но земли было так много! К тому же Маргарет следовало беречь силы. Она снова ожидала ребенка, хотя тугой корсет и делал это незаметным для посторонних глаз.
А Энсон едва ли сможет когда-нибудь получать с имения больший доход, чем сейчас. Он и так работает с восхода до заката и каждый вечер сидит в конторе над книгами.
Но в целом, по словам Генриетты, все они жили полной и счастливой жизнью.
Супруги Баррингтон были с ней согласны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217