ПРОЛОГ
Двадцать девятого февраля, в самый странный из отмеченных на
календаре дней, Дэвид Хаммер, сотрудник уважаемой городской газеты,
возвращался домой несколько позже, чем обычно.
Был влажный, почти весенний вечер. На вокзале Чаринг-Кросс Дэвид сел
в поезд, который через полчаса должен был высадить его в Восточном
Кройдоне. В купе на восьмерых в этот час никого не было, кроме Дэвида и
парня лет восемнадцати, который, упав на сиденье, сразу же прикрыл глаза
и отдал себя во власть музыки, перетекающей из плоской коробочки плеера
в черные клипсы наушников.
Дэвид смотрел в окно – на далекие цепи огней и собственное печальное
отражение. Он устал, дома его наверняка ждали упреки жены, которая не
терпела, если он задерживался на работе в любой день, кроме пятницы. В
пятницу ему разрешалось пить с друзьями пиво хоть до десяти вечера –
однако сегодня была среда.
Поезд шел мягко и почти беззвучно. Парень в наушниках ритмично
подрыгивал ногой. Дэвид откинулся на мягкую спинку кресла – в этот
момент в голове его, где-то в районе затылка, обозначилось ясно ощутимое
тепло, и чей-то голос – молодой, как показалось Дэвиду, почти детский –
сказал весело и чуть смущенно: – Привет!
Дэвид покосился на парня-попутчика, удивляясь, почему спустя десять
минут пути тот все-таки решил поздороваться. Но парень занимался только
собой и музыкой. Глаза его по-прежнему были прикрыты.
– Это я, – сказало в голове у Дэвида. – Это я, ты не пугайся… Дэвид?
Голос был внутри головы.
– Дэвид?
Всякому человеку хоть раз в жизни мерещится, что его окликнули. Дэвид
потер виски; разумеется, происходящее имело вполне обыкновенное
объяснение. Например, включилось радио в вагоне; например, по радио как
раз передают художественную постановку, где к герою по имени Дэвид
пришел, например, сын. И сейчас этот радио-Дэвид заговорит в ответ…
Он оглядел купе в поисках динамика.
– Дэвид, это я… Слышишь меня?
Может быть, он слышит чей-то телефонный разговор? Может быть, кто-то
в соседнем купе говорит по мобильнику с каким-то Дэвидом?
– Я тебя зову… Тебя…
Разумеется, происходящее по-прежнему имело объяснение. Например,
Дэвиду подсыпали что-то такое в пиво. Кто, что, зачем, почему? Дэвид
попытался вспомнить, кто находился рядом, когда он в компании двух
коллег пил пиво в маленьком пабе напротив входа в редакцию…
– Успокойся. Ну успокойся же. Ничего страшного не происходит…
Голос имел своим источником теплое гнездышко внутри черепной коробки,
чуть позади воображаемой линии, соединяющей уши. Дэвид не был великим
знатоком в психиатрии, однако несколько популярных статей из этой
области ему довелось в свое время прочитать; он понимал, во всяком
случае, чем “внешняя”, истинная галлюцинация отличается от ложной,
“внутренней”.
Шизофрения!
Дэвид разинул рот, собираясь закричать от ужаса, и только сознание,
что он находится в общественном транспорте, заставило его сдержаться.
В этот самый момент парень-попутчик рывком выпрямился, сдернул с
головы наушники – и уставился на Дэвида круглыми, очень удивленными глазами.

* * *

Мбасу лежал на пузе, в просвете перед ним имелась дорога, по которой
очень скоро должен был пройти караван из трех или даже четырех джипов,
пройти и остановиться перед упавшим деревом, и тогда Мбасу и его брат,
сидящий в засаде на другой стороне дороги, смогут перестрелять сперва
вооруженных, потом безоружных, а потом набрать золотого песка, который
добывают на озере и который бесполезен сам по себе, но на него можно
выменять еды и патронов, и командир будет доволен и похвалит Мбасу и его
брата.
А еще можно было бы захватить женщину. Несколько месяцев назад Мбасу
повезло, и он захватил женщину. Командир был очень доволен и присвоил
Мбасу звание лейтенанта.
Мбасу было четырнадцать лет, а его брату было двенадцать. А командиру
было двадцать два; он был великий командир, уже генерал. Его отряд
держал в страхе полмира. А вторую половину мира держал в страхе ублюдок
Гиена со своей ублюдочной шайкой.
У Мбасу был хороший автомат. Это был уже четвертый. Первый он добыл,
когда ему было лет восемь, но то был плохой автомат. Если честно, то
Мбасу просто снял его с трупа. А этот был хороший, почти новый, Мбасу
нравилось его разбирать и собирать. А особенно нравилось стрелять, а для
этого нужно было много патронов, а для этого нужно было выследить
развозчиков золотого песка…
– Эй, – услышал Мбасу за спиной и тут же перевернулся и дал очередь в
лес, хотя никого не увидел. Лучше сперва стрельнуть.
Напротив, за дорогой, колыхнулись ветки. Его брат беспокоился, почему
Мбасу стреляет.
– Дурак, они услышали, – сказал голос. – Они теперь не поедут, дурак.
Мбасу долго оглядывался, но все равно никого не видел. Возможно, с
ним разговаривал дух. Очень неправильно было со стороны духа явиться к
Мбасу именно тогда, когда он лежал в засаде.
– Мбасу, – сказал дух. Мбасу понял, что голос идет не снаружи, а из
головы. И что, наверное, каравана сегодня не будет, не будет золотого
песка, не будет еды и патронов, а значит, командир будет очень недоволен
Мбасу и его братом.
В этот момент напротив, по ту сторону дороги, началась стрельба…

* * *

Андреевна вернулась с почты, у дверей стянула с опухших ног резиновые
сапоги, щелкнула выключателем и поняла, что света опять нет; свечной
огарок лежал наготове. Андреевна чиркнула спичкой, осветив шкаф и
умывальник, ящики с помидорной рассадой, детали самогонного аппарата в
углу и аккуратный штабелек щепок перед остывшей печкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17