В последнюю неделю жизни мать умоляла барона свозить ее и Клер в Уиндмер. Тори была в это время в школе, не подозревая, что мать тяжело больна. Мама умерла здесь, в этом доме, прежде чем Тори смогла добраться сюда.
Если мама хотела, чтобы она нашла дневник…
Тори бросилась в комнату, которая когда-то была ее спальней. Она сама выбрала для нее бледно-розовое одеяло, хорошо сочетающееся с темно-розовыми занавесками из дамаста. Ей невольно вспомнилось, как было весело, когда они втроем поехали по магазинам, чтобы… но она безжалостно отбросила воспоминания.
Она торопливо подняла пуховую перину и тщательно проверила, нет ли чего-нибудь под ней.
Ничего.
В комоде красного дерева оказалось кое-что из ее одежды.
А в нижнем ящике, под шалью, которую мама связала Тори ко дню рождения, лежал дневник.
У Тори задрожала рука, когда она откинула шаль и любовно провела пальцами по гладкому переплету из красной кожи, потертому от частого пользования. Боже, она наконец нашла его! В горле стоял ком. Когда она доставала дневник из ящика, он открылся, и она узнала знакомый почерк.
Тори не стала читать начало, записи, относящиеся к тому времени, когда Шарлотта Темпл вышла замуж за красавца юношу, в которого была влюблена. Чувства матери были так похожи на ее собственные.
Тори перескочила к последним дням жизни матери, последним неделям, когда она была смертельно больна. И вот оно – доказательство, что все было так, как Тори себе и представляла.
"Сегодня я нашла перстень Уильяма. Он был в шкатулке, где Майлс держит драгоценности, завернутый в белый шелковый атлас и убранный подальше, – трофей, доказывающий, как Майлс умен".
Тори перестала читать и сделала глубокий вдох, чтобы успокоить бьющееся сердце. Бедная мама! Виктория переворачивала страницы, рассказывающие о растущих подозрениях матери и ее страхе.
"Думаю, он понимает, что я узнала о его роли в убийстве Уильяма. Моего любимого Уильяма.
Как я не увидела, что за человек на самом деле Майлс? Как я ненавижу его.
Я боюсь его, боюсь за детей".
Каждая страница наполняла Тори гневом и болью.
"Он изводит меня при каждом удобном случае, его взгляд предупреждает о том, что случится, если я выдам его".
Как могла мама выйти за него замуж? Как могла она не распознать, что он из себя представляет? Но мама была так отчаянно одинока, так погружена в свое горе. И в конце концов прозрела.
"С каждым днем я чувствую себя все хуже и хуже. Я уверена, что Майлс отравляет меня, но не могу понять, каким образом. Я все слабею и уже слишком больна, чтобы остановить его".
Тори смотрела на строки, которые начали расплываться перед ее глазами. Она поморгала, чтобы восстановить зрение, слезы катились по ее щекам.
Он убил и мать!
Тори вытерла глаза и дала себе слово, что увидит, как Майлса повесят.
Она заставила себя продолжать чтение, тем более что за последние несколько дней записей прибавилось мало.
"Конец близок. Я боюсь за дочерей. Я должна найти способ защитить их. Боже милосердный, что мне делать?"
Это была последняя запись. В тот же день мама умерла. Но она нашла в себе силы спрятать дневник в такое место, где, как она верила, Тори найдет его. Может быть, она хотела предупредить Тори.
Или добиться торжества справедливости.
– Ну… я вижу, что вы в конце концов нашли его. – От звуков голоса Майлса Уайтинга ледяной холодок пробежал по ее спине. Тори повернулась и увидела его в дверях. – Для вас было бы гораздо лучше, если бы вам это не удалось… но вы никогда не отличались здравомыслием.
– Вы убили ее! Вы убили их обоих!
– Так считала твоя мать. Она была не в себе, видишь ли… когда умирала. Никто не поверит ни единому слову, написанному ею.
– Поверят, когда я покажу им перстень моего отца! Его, наверное, украл тот, кто убил отца. Мама нашла его в вашей шкатулке, и теперь он у меня.
Его вытянутое лицо окаменело.
– Правда? – Она заметила, как его рука полезла в карман пальто и через миг появилась снова, сжимая пистолет. Боже, она не могла придумать ничего неудачнее, как схватиться с ним в такой ситуации.
– Перстень едва ли послужит достаточным основанием, чтобы вы могли увидеть меня болтающимся в петле, но ваши обвинения, разумеется, чреваты для меня нежелательными неприятностями.
– Как вы нашли меня? – спросила Тори, стараясь, чтобы голос не дрожал. Ей нужно было время для обдумывания положения, в котором она оказалась. – Как вам удалось узнать, что я здесь?
Его узкие губы чуть раздвинулись в улыбке.
– Ваша миссис Ратбон оказалась очень полезной в этом отношении. Она не очень-то благоволит к вам, вы знаете.
Тори смотрела в сторону двери, но Харвуд преграждал выход, а окно второго этажа было слишком высоко от земли. О нем нечего было и думать. Она не сможет выпрыгнуть.
Он взмахнул пистолетом.
– Идите. Вы начали эту игру. Настало время закончить ее – Он отступил от двери, чтобы она могла пройти мимо него, затем сделал шаг назад, оставаясь поблизости, чтобы в любом случае, стреляя, не промахнуться.
– Куда мы идем?
– Мы ищем дневник вашей матери. Вы наверняка захотите осмотреть подвал.
Страх заставил ее содрогнуться. Бессознательно рука легла на слегка округлившийся живот, в котором рос ребенок. Ей не следовало приезжать. Нельзя было рисковать неродившимся ребенком ни при каких обстоятельствах.
– Я туда не пойду. – Она остановилась и хотела повернуться к нему, но он ткнул пистолет в ее ребра.
– Если вам так хочется, я могу застрелить вас прямо здесь.
Он сможет, она знала. Он убьет ее и ребенка.
– Я приехала сюда не одна. Если вы нажмете на курок, кто-нибудь из моих людей услышит выстрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94