— Я думаю, он решил, что Бог отвернулся от Англии, — сказала Фаллон и проглотила ком в горле, чтобы не разрыдаться при воспоминании об отце. Он и родина были ее болью.
Джин сочувствовала принцессе, однако ближайшей ее подругой стала Марла. Однажды она сказала Фаллон, что не понимает, зачем ей убегать, а когда Фаллон ошеломленно посмотрела на нее, Марла пояснила:
— Я видела, как опустошают и грабят города и деревни… Видела, как молодую красивую девушку насилует дюжина бандитов. Видела, как убивали сопротивляющихся мужчин… Вы — королевская дочь, Аларик — граф и близкий к Вильгельму человек. И если он предложил вам свою любовь и покровительство, вам вряд ли следует это отвергать.
— Вы отдаете Англию, Марла… Я не могу себе этого позволить… Мой отец никогда не отдал бы страну иноземному королю, и я ни перед кем не намерена склонять голову.
— Я не вижу, чтобы с вами незаслуженно сурово обращались, — спокойно сказала Марла, и краска залила щеки Фаллон. Люди Аларика и в самом деле относились сейчас к ней вежливо и уважительно. Конечно, ее держали в поле зрения. Она пользовалась определенной свободой, но кто-то обязательно находился неподалеку от нее. Если она выходила из дома, тут же оказывался нормандский страж. Она мечтала о свободе, но ей следовало проявлять величайшую осторожность. Нужна лошадь, иначе придется до Лондона добираться пешком. Но конюшни тщательно охранялись. Фаллон лихорадочно перебирала планы побега.
Люди могли свободно ездить из деревни в деревню, и Фаллон узнавала от них все необходимое. Население Хейзелфорда росло, беженцев, желающих работать на нового нормандского господина, принимали охотно.
Внезапно Фаллон сжала руки Марлы.
— Марла, поверь мне! Возможно, Хат не может понять это, но мой отец считал своим долгом сражаться, а когда пал, наверно, думал, что так повелел Бог. Но его убили эти люди!.. Аларик — справедливый человек, я знаю его много лет… Но я дочь Гарольда, моя честь велит мне вернуться к своему народу, к братьям, возможно, к тете. Я мечтаю добраться до Лондона, Марла! Ты можешь отправлять и получать послания. Ах, Марла, если бы я могла убежать! Помоги мне!
Марла вздохнула и с грустью посмотрела на Фаллон. Она знала мнение мужа на этот счет.
— Не знаю, смогу ли я вам помочь. Но если будет возможность, постараюсь.
Это был самый лучший ответ, на который Фаллон могла рассчитывать.
Любопытные отношения возникли между Фаллон и Роже. Аларик был еще очень слаб и большее время спал, и всем в Хейзелфорде командовал Роже. Она вспоминала то время, когда он вместе с Алариком приезжал с визитом к ее отцу. Тогда они нравились друг другу. Они были почти ровесниками, и Роже всегда был любезен и галантен с ней.
Постоянно доходили слухи о грабежах, чинимых войском Вильгельма по мере его продвижения в глубь страны. Однажды, заметив, как побледнела Фаллон, услышав подобную весть, Роже заговорил с ней.
— Вильгельм не стремится опустошить страну, Фаллон. Но он идет с огромным войском. Людям надо есть. Поверьте, что ущерб ограничивается лишь маршрутом передвижения. — Поколебавшись, он добавил: — Вильгельм всегда проводил политику опустошения и устрашения. Я видел это в Нормандии, Анжу и Мэне… Если он захочет разрушить Англию, то вся страна станет такой, как Ромни сегодня.
Фаллон насмешливо скривила губы и отвернулась.
— Людям надо есть, и потому они забивают весь скот, грабят усадьбы и торговцев, хватают всех женщин подряд от двенадцати и до восьмидесяти лет.
Роже ничего не ответил. Она часто думала о побеге в эти дни. Ночи она проводила с Алариком, спала у камина, часто поднималась, чтобы убедиться, не требуется ли ее помощь. Но он дышал ровно, и, хотя не просыпался и не разговаривал, Фаллон знала, что он выздоравливает и опасность позади. Иногда, подходя к нему, она думала, насколько он уязвим во сне. Он привык командовать, и это отражалось на его лице. Он казался властным и уверенным. Даже сейчас сила проглядывала в нем, когда он пробуждался.
Сама себе в том не признаваясь, Фаллон восхищалась его сильным стройным телом.
Он воевал, а красота в нем ждала, подумала она и закусила губу, ибо за этим последовала мысль, которой она испугалась. Она быстро отодвинулась от Аларика и обрадовалась, когда пришел Ричард, чтобы сменить ее.
Первого ноября Аларик открыл глаза и посмотрел на Фаллон — посмотрел в полном смысле этого слова. Она чинила сорочку, но почувствовала его взгляд и замерла.
— Ты не убежала. — Шепот его был хриплый, прерывистый. Фаллон покачала головой. — А почему? — спросил он. Она не ответила. Аларик улыбнулся и закрыл глаза.
Фаллон встрепенулась, отложила шитье, переплела пальцы рук и посмотрела на него.
— Я не хотела, чтобы ты умер от горячки, — сказала она.
Он снова открыл глаза. На его губах играла еле заметная улыбка, но глаза были серьезны.
— Спасибо.
— Не надо меня благодарить. Когда-нибудь храбрый сакс пронзит тебе сердце, и я обрадуюсь этому.
— У этого сакса есть имя?
— Нет, мой господин, но не может быть сомнения, что тебя и твоих захватчиков ждет этот удел.
— Ты все продолжаешь жить в фантазиях, — сказал он сухо. Он попробовал подняться, но, видимо, не смог. Скрипнув зубами, он прижал пальцы к вискам, затем со вздохом снова лег на спину. — Сколько я здесь пролежал?
— Неделю.
— Неделю?! — Потрясенный услышанным, он снова попытался встать. Фаллон сняла с колен шитье и поднялась. Что-то пугающее было в сосредоточенности и решимости, которые отразились в его лице. Бисеринки пота выступили у него на лбу, однако ему удалось сесть в кровати. Плечи у него бессильно опустились, дыхание стало хриплым и неровным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136