— Я приказываю тебе — вспомнить. Архив. Большие папки, на которых нарисованы буквы. Внутри бумаги, документы, письма.— Я не помню, — Мари смотрела на медальон, который продолжал мерно раскачиваться из стороны в сторону.— В кабинете своего отца был потайной ход или тайник?— Да, — баронесса слышала свой собственный голос как эхо. — Портрет Людовика XIV. За ним маленькая дверь, она ведет к лестнице. Внизу другой кабинет.Мари, я хочу, чтобы ты внимательно выслушала меня, и сделала так, как я прикажу, — лицо Сен-Мартена снова приобрело то хищное, дьявольское выражение, что так поразило Салтыкова на башне.— Да, — опять отозвалась, словно эхо, баронесса.— Сейчас ты пойдешь к своему мужу и скажешь, что намерена ехать на похороны матери в родительское поместье. Ты скажешь Рихарду, что собираешься там остаться. Я поеду с тобой. Ты покажешь мне этот тайный кабинет и позволишь забрать все, что я захочу. Понятно?— Да.— Повтори, что ты должна сделать, — приказал Клод.— Я должна сказать Рихарду, что поеду на похороны матери, и останусь в родительском поместье. Ты поедешь со мной. Я должна буду показать тебе потайной кабинет и позволить забрать оттуда все, что тебе нужно.— Ты позволишь мне делать в доме твоих родителей все, что я захочу, и прикажешь слугам повиноваться мне!— Да, — Мари кивнула головой.— Хорошо. Сейчас я щелкну пальцами — и ты очнешься. Ты забудешь о нашем разговоре, понятно?— Да, Клод.Сен-Мартен щелкнул пальцами и быстро убрал медальон в карман своего камзола.К несчастью, пару недель назад, Клод останавливался в одном дрянном трактире, и ночью подкладку этого кармана прогрызли мыши, пытавшиеся добраться до кусочка «Камамбера», который магистр положил в карман дорогой и забыл про него.Сейчас, в спальне баронессы, медальон провалился сквозь подкладку и упал на пол. Мягкий ковер заглушил звук падения, и магистр ничего не заметил.— Мари? — Сен-Мартен заботливо посмотрел на свою «Изольду». — Ты себя хорошо чувствуешь?— Нет, — неуверенно сказала баронесса, присаживаясь на край постели. — Головокружение… Должно быть я переволновалась из-за этого русского наглеца. Потом выстрел… Словно я на минуту потеряла сознание.— Ничего, это пройдет. Ты пережила слишком много горя в последние дни, — лицо Клода светилось нежностью и любовью.— Но ты ведь сумеешь защитить меня? — баронесса с надеждой посмотрела на своего «Тристана».Конечно. Я не покину тебя ни на секунду, — Клод опустился на колени рядом с Мари, и взял ее за руку.— Боже мой… Я совершила ошибку. Как я могла забыть тебя? Прости, Клод. Нужны были все эти испытания, чтобы понять, что ты…. что твоя… твоя любовь была самым драгоценным даром. Нужно было бежать с тобой, обвенчаться тайно, мы были бы так счастливы!Сен-Мартен поцеловал Мари руку и ничего не ответил.— Клод, — голос Мари стал твердым, похоже, она приняла какое-то решение. — Я хочу пойти к Рихарду и сказать ему, что намерена навсегда покинуть его замок.— Да? Но это же замечательно! — Клод выглядел очень радостным и изумленным. Мари покраснела. — Прости… Я не хотел тебя смущать. Конечно, такое решение… Это тяжело. Многие тебя не поймут. Но все же лучше жить одной, чем с таким лжецом как твой муж.— И еще, — Мари опустила глаза. — Мне так нужна твоя поддержка… Если бы ты мог поехать со мной, — добавила она совсем тихо.— Конечно, ты можешь рассчитывать на меня, — Клод смотрел в глаза Мари и держал ее за руки. — Ты помнишь нашу клятву? Любить до конца дней? Я не забыл ее. Я буду с тобой пока жив.— Клод…. — в глазах Мари появились слезы. Как она могла забыть их клятву? Как могла влюбиться в Рихарда? — Спасибо. Спасибо, что ты все еще…— Я люблю тебя! — воскликнул Сен-Мартен, прежде чем она успела закончить фразу.— Я… Я постараюсь…. — баронесса не знала, что сказать. Она не любила Клода, но он был дорог ей. Мари вдруг подумала, что для счастья вовсе не обязательно любить самой. Достаточно только позволять кому-нибудь любить себя. Сен-Мартен понимает ее с полуслова, он любит ее, он готов ждать. Он ждал и надеялся столько лет.— Ты полюбишь меня! Должно пройти время. Время залечит твои раны — и ты снова сможешь любить.Клод исступленно целовал ей руки, а Мари не могла поверить, что счастье, которое она не распознала много лет назад, все-таки нашло ее.
— Я хочу поговорить с тобой, Рихард, — Мари вошла в кабинет мужа без стука и села в кресло против его рабочего стола. Барон поднял свою голову от папки с какими-то бумагами и вопросительно уставился на жену.— О чем на этот раз? — спросил он.— Поражаюсь твоему самодовольству. Ты ведешь себя так, как будто это я провинилась перед тобой.— Послушай, Мари, я сожалею о случившемся. Больше это не повторится, если конечно, у тебя не обнаружатся еще сестры, — Ричард фыркнул как лошадь, довольный свой шуткой. — Я даю тебе полную свободу действий, при условии, как ты понимаешь соблюдения внешних приличий, конечно. Мы останемся жить вместе, но пусть у каждого будет своя жизнь. Я не буду вмешиваться в твою, а ты не будешь лезть в мою. Договорились?Мари чуть не задохнулась от негодования. И как он только может так спокойно себя вести?! Да еще и высокомерно!— Я ни о чем не собираюсь договариваться с тобой, барон фон Штерн. Ты человек без совести и чести! — смогла, наконец, выговорить она.— Это как тебе будет угодно. Я предупредил — отныне у каждого из нас своя жизнь.Мари болезненно сглотнула. В горле у нее стоял противный жесткий комок, который причинял ужасную боль. От обиды хотелось плакать, но она сдержалась. Встав и выпрямившись, став, словно натянутая струна, баронесса фон Штерн сказала:— Завтра я еду на похороны своей матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59