Извини. Просто… Я чувствую, что не создана для того, чтобы быть прислугой.— А чего же ты хочешь? — Мари подумала, что Лизхен и вправду не похожа на большинство служанок. У нее слишком ясный ум, слишком самолюбивый характер и чрезмерно много гордости. В последнее время фройляйн Риппельштайн ведет себя так, словно в ее жилах течет благородная кровь.Я всегда мечтала о собственной модной мастерской. Ты не представляешь, какие мысли иногда приходят мне в голову. К примеру, можно было бы сшить платье, на манер тех, что носят жены турок, живущих в Висбадене, только шире. Взять для этого бордового и зеленого бархата, а еще серебристой парчи. Ткань сшить полосками. Рукава в обтяжку, а на шею надеть огромное ожерелье из плотно прилегающих друг к другу пластин, как чешуя, и такие же браслеты на руки. На голове можно носить чалму с большим плюмажем из черного лебедя.— И как, по-твоему, муж будет относиться к твоим занятиям? — Мари улыбнулась, представив себе такой наряд. Выглядеть будет богато, жены местных богатых пивоваров передерутся из-за такого платья. Лизхен, возможно, ждет успех.— О! Когда он увидит, сколько я заработаю денег, то станет сам помогать мне, утюжить нижние юбки, — носик фройляйн Риппельштайн вздернулся вверх.— Мне, конечно, будет тяжело без тебя, — Мари капризно надула губы. — Но раз уж ты такая эгоистка, что предпочитаешь какого-нибудь толстого бюргера, нашей дружбе, я не в силах тебя удержать.— По-правде говоря, ваша светлость, любой толстый бюргер для меня гораздо симпатичнее вас! — ответила острая на язычок Лизхен, и обе женщины рассмеялись.У тебя будет муж, пивовар или винодел. Ты родишь ему много маленьких Гансов и Эльз, растолстеешь, поглупеешь и будешь жалеть, что бросила свою лучшую подругу ради замужества, — не унималась Мари. — У тебя не будет времени утюжить нижние юбки — все время уйдет на пеленки.Лицо Лизхен внезапно стало серьезным. Мари сообразила, что сболтнула лишнее, но было уже поздно. Баронесса фон Штерн даже испугалась, так зло глядела на нее подруга.— Лизхен, ну я же пошутила! Извини, я не хотела тебя обидеть. Ты же мне как сестра! Мы вместе выросли и всю жизнь были вместе. Ты и представить не можешь, как мне тяжело будет с тобой расстаться, вот я и подтруниваю над твоим будущим мужем. Лизхен! Я все понимаю и вовсе не хочу, чтобы ты была несчастной.— Ничего, Мари. Ты очень часто говоришь не подумав. Я уже привыкла.Оставшуюся часть пути они ехали молча. Мари все время поглядывала на Лизхен с виноватой улыбкой, ей было ужасно стыдно за свою глупую шутку. Лизхен же смотрела куда-то «внутрь себя», как говорит Рихард, и лицо ее было крайне напряженным. Мари увидела отчетливую вертикальную складку на лбу подруги.— О чем ты думаешь? — осторожно спросила баронесса фон Штерн.— Ни о чем серьезном, ваша светлость.— Лизхен, я уже попросила прощения…— Я знаю, и больше не сержусь.— Вижу я, как ты не сердишься.Теперь Мари тоже разозлилась. Иногда Лизхен становится невыносимой. И откуда только в ней эта неуемная, несгибаемая гордость? Она чувствовала себя по отношению к Лизхен одновременно и матерью, и подругой. Неудивительно, что та ведет себя или как непослушный ребенок, или как упрямый и независимый подросток. Чувства Мари по отношению к Лизхен, похоже, передались и Рихарду, который иногда, в шутку, называл фройляйн Риппельштайн внебрачной дочерью жены и даже позволял иногда называть себя «дорогой отчим». Ну, ничего. Как только он подпишет все необходимые бумаги и Лизхен станет обеспеченной невестой, они быстро найдут ей мужа. Мари поежилась. Ведь если Риппельштайн не будет рядом, то баронесса останется совсем одна. Отчаявшись родить ребенка, Мари всю свою заботу сосредоточила на Лизхен, обучив ту различным наукам, игре на музыкальных инструментах, привив ей безупречный вкус… И все плоды ее стараний достанутся какому-нибудь полуграмотному виноделу, который только и знает, что гордиться своими барышами после ярмарки!Лизхен так и не заговорила со своей подругой-матерью до самого замка. Она была полностью поглощена раздумьями.
— Рихард!Мари быстро и легко спускалась навстречу мужу по главной лестнице. Она все еще была юна и свежа как шестнадцатилетняя девушка. Все думали, что они и Лизхен — одного возраста. Злые языки утверждали, что Мари специально не хочет рожать детей, чтобы сохранить девичью фигуру.Барон приветствовал жену холодным, «приличным» поцелуем.— Познакомься дорогая. Это граф Александр Салтыков, наш русский гость. Он приехал полчаса назад. Его светлость прибыл в Пруссию по важному делу и вот оказался в наших краях. Я предложил ему кров и счастлив, что он принял мое предложение. Ты же знаешь, как мы рады оказать услугу русскому вельможе.Мари повернула голову туда, куда смотрел Рихард, и увидела красивого молодого человека в русской военной форме, который ей смущенно» улыбался. Она почтительно склонилась в изящном реверансе, и долго не вставала, потому что краска залила ее щеки. Гость был так молод и так красив, что само по себе представление его молодой, замужней даме уже могло показаться пикантностью. Собственная реакция на гостя показалась Мари странной. Она читала о таком в книгах, когда одного взгляда достаточно, чтобы сердечный ритм сбился с привычного такта, чтобы дыхание пресеклось, а весь мир на секунду потерял значение…— Я счастлива приветствовать вас, граф Салтыков, в нашем доме. Надеюсь, что ваше пребывание в Висбадене будет приятным, — ответила баронесса, не поднимая глаз, и прижимая ладонь правой руки к груди.— Спасибо, я уверен, что оно не может быть иным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59