— и султан Юсуф, дабы доказать обратное, полуприкрыл глаза и маленькими глотками с наслаждением осушил свою рюмку. Потом он насмешливо посмотрел на князя Гораджича.
— Как бы то ни было — я пью за Катрин де Монморанси! — сказал Гуго де Пейн и поднялся, оборачиваясь к графине. — За тот светлый луч солнца, упавший на пробивающийся из земли росток и давший ему радость жизни!
— Нет, нет! — воскликнула Катрин, приближаясь к нему и завладевая его рукой. — Позвольте мне сделать это за вас. Я верю в одно: если жизнь столь жестока, что способна навсегда разлучить влюбленных и не дает им возможность соединиться вновь, то смерть исправляет ее ошибки. Там, в ином мире, любящие сердца сливаются в одно, а юность возвращается к страдальцам.
Она взяла рюмку Гуго де Пейна и поднесла ко рту.
— Не делайте этого, Катрин, — негромко произнес султан Юсуф, с тревогой наблюдая за нею. Но она лишь скользнула по его лицу взглядом и улыбнулась, прежде чем выпить вино.
— Вот видите, как просто? — весело сказала она. — Только женщина способна примирить ссорящихся мужчин.
— … или навсегда погубить, — добавил князь Гораджич, не спускавший с нее глаз, полных любви и ощущения смерти. Он также поднял свою рюмку и выпил ее до дна. Султан Юсуф ибн-Ташфин стал медленно подниматься с места.
В эти же минуты в православном храме в западном районе Иерусалима, в трех кварталах от дома Катрин де Монморанси, начиналось праздничное богослужение в честь освящения открывающейся церкви. Внутри присутствовало более трехсот человек, прихожан, званых гостей и просто любопытствующих, прислушивающихся к мелодичному и громкому голосу старого игумена Даниила. К сожалению, король Бодуэн I не смог почтить своим присутствием открытие храма, в последний момент он изменил свое решение; но среди приглашенных гостей выделялась своей царственной осанкой его сестра Гертруда, окруженная многими знатными рыцарями, баронами и членами Государственного Совета Иерусалима. От основной массы народа их отделяла цепь королевских стражников. Среди множества лиц — мужских, женских, юных и пожилых, застывших в почтительном восторге, недовольно нахмуренных, благоговейных, равнодушных, насмешливых или тайно-злобных, выделялись и те, которым было ведомо, что должно случиться через несколько минут. Возле полыхающих свечей стояла прекрасная Юдифь в розовой накидке-шали, наброшенной на голову, рядом с высоким, широкоплечим князем Васильком Ростиславичем, внимательно поглядывающим по сторонам; он так и не успел предупредить игумена Даниила о грозящей опасности, надеясь на собственные силы… Чуть далее от него мелькало взлохмаченное лицо ломбардца Бера, принимавшего порою умилительное выражение, словно бы он сосал вкусную конфету… В центральном проходе стояли Людвиг фон Зегенгейм и барон Бломберг, рискнувшие прийти сюда на свой страх и риск… Позади них переговаривались о чем-то Ренэ Алансон и Фуше Шартрский, не видевшиеся несколько лет… Вышел из тени на свет и вновь спрятался клюнийский монах, окинувший взором ближайшие ряды… А возле самых дверей застыла огромная, почти неподвижная фигура мрачного рыцаря, чей тяжелый взгляд напоминал бездонную космическую пустоту — то был Робер де Фабро…
Жарко пылали свечи, освещая возбужденные проповедью игумена Даниила лица, говорившего о добре и милосердии, о любви и надежде, о спасении души и небесном счастье. Слова его летели в толпу, как огоньки пламени, которые колыхались по стенам и в руках собравшихся здесь людей, зажигая сознание и освещая мрак, теребя совесть и смиряя вражду и злобу. Звучали пламенные слова, трепетал огонь, колыхалась розовая накидка…
Вытянув шею, Бер всматривался в лицо старика игумена, вслушивался в его речь, которую отторгало от себя все его естество. Когда терпеть больше стало невмоготу, ломбардец поймал взгляд обернувшейся красавицы и подал условный знак.
3
Исследуя сложнейшую систему подземных коммуникаций в фундаменте Храма Соломона, — ту его часть, которая была отведена под огромные царские конюшни, на чьих развалинах теперь располагался Тампль, маркиз Хуан де Сетина неутомимо и бесстрашно проникал в горизонтальные коридоры, извивающиеся на сотни метров, спускался в полузасыпанные колодцы, рискуя сорваться в неведомую глубину, натыкался на непонятные пустоты в каменных стенах, за которыми могла подстерегать любопытного искателя тайн иудейской веры любая смертельная опасность. Древние жрецы Яхве умели оберегать свои секреты и сокровища. Как-то раз, работая в кромешной темноте, маркиз лишь чудом успел изменить положение головы, предчувствуя надвигающуюся опасность, и в нескольких дюймах от его волос захлопнулась ловушка — сдвинулись две плиты под воздействием хитроумного рычага, на который наступил Сетина. В другой раз — оступился находившийся с ним рядом кабальерос; он упал в коварную неглубокую яму, дно которой было усеяно острыми колышками, проткнувшими насквозь тело несчастного в десятках мест. Между тем, открывались все новые и новые тайники и лазейки. Вооруженный опытом и знаниями археологии, истории, гебрадистики, эзотерии и каббалы, используя перерисованные схемы древнего храма, добытые в архивах Цезарии, прислушиваясь к голосу разума и интуиции, маркиз шел по следу, оставленному царем Соломоном и его жрецами, порою сбиваясь, обманутый их петлянием, но всегда возвращаясь на правильный путь. Подобно охотничьей гончей он преследовал исчезающее прошлое, — этого самого хитрого, опасного и беспощадного зверя, всегда мстящего людям будущего.
Но маркиз был не одинок;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223