Рыцарю на вид было лет тридцать. Он держался с достоинством, спокойно, невозмутимо; вся его внешность, хладнокровный, почти льдистый взгляд серых, умных глаз, длинные каштановые волосы, перехваченные на высоком лбу черной тесьмой, чуть горькая складка в правом уголке сжатых губ, гордый, и в тоже время несколько упрямый наклон головы с правильными, как бы гранитными чертами лица, — выдавали и благородство его происхождения, и решительную смелость, свойственную людям такого рода, и какую-то глубоко затаенную печаль, словно когда-то ему было позволено заглянуть в свое будущее. Одет он был достаточно легко для последнего месяца зимы: поверх белой домотканой рубахи-туники и коротких шерстяных брэ был накинут простой плащ с боковыми разрезами, вышитый красными нитями; а на ногах — чулки-шоссы и кожаные мягкие сапоги с прикрепленными серебряными шпорами, — и, пожалуй, эта единственная дорогостоящая деталь его туалета, очень много говорила о том, сколь большое значение рыцарь придает верховой езде. Да и пыльный плащ тоже мог немало поведать о проведенных им в пути часах. К поясу, сделанному из металлических пластин, был пристегнут короткий обоюдоострый меч со стальным клинком и перекладиной в форме креста, отделявшей его от эфеса.
Разговор в личной каминной аббата Сито подходил к концу.
— Мы выбрали вас потому, — проговорил аббат, пошевелив пухлыми пальцами, — что давно наслышаны о вашем благочестия и разуме. А о вашей храбрости не стоит и говорить: всем памятна битва с англичанами при Дуэ, где сражаясь за десятерых, вы получили удар пикой в грудь. И только милость Спасителя нашего и еженощные молитвы святых отцов, отдалили вас от преждевременной смерти. Не будем вспоминать и турнирные бои, которые являлись для вас лишь легкой забавой. — Рыцарь прослушал эту тираду молча, не выказав на своем лице никаких чувств.
— Кроме того есть и еще одно обстоятельство, — продолжил аббат. — Вот уже несколько лет вы высказываете в кругу друзей то же желание, ту же мысль, которая ниспослана и нам, скромным служителям Господа нашего. Выходит, мы как бы шли навстречу друг другу. И то рвение, которое вы показали, примчавшись в обитель, лишь только получили нашу весточку, позволяет мне думать, что мы не ошиблись в вас, выбрав для этого трудного, ответственного, опасного, может быть, смертельного, но в высшей степени богоугодного предприятия. Что может быть прекраснее и благороднее — основав в Иерусалиме Орден, верой и правдой служить Иисусу! Защищать пилигримов, бредущих по пескам Палестины, чтобы поклониться Святым местам. Вы можете стать опорой католической веры на Востоке, первым помощником иерусалимского короля Бодуэна. И последнее. — Аббат Сито немного помедлил. — Вы одиноки. То есть плотское желание к земной женщине не может сдержать вас в наших краях. Весь ваш дух, все силы будут устремлены туда — где находится Гроб Господень. — Аббат заметил, что при этаких словах губы рыцаря несколько дрогнули, но все черты лица, оставались неподвижны, а глаза смотрели все столь же сурово, разливая серый свет. «Это не человек, а камень!» — подумал аббат с невольным уважением. «Есть ли то место, в которое он уязвим?..»
— Спутников себе вы подберете, конечно же, сами, — с каким-то облегчением продолжил аббат. — Не сомневаюсь, что они будут храбры и верны вам. Но ни одна душа пока не должна знать, с какой миссией вы отправляетесь в Палестину. Я не требую в том с вас клятвы.
— Она не нужна. Я даю вам мое слово, — голос рыцаря прозвучал глухо, так, словно где-то вдалеке отсюда прошли раскаты грома.
— Своим спутникам вы можете сказать, что идете… — Аббат запнулся, подыскивая окончание фразы, но рыцарь обошелся без его помощи:
— Им достаточно будет идти со мной, — произнес он. — Иных я не позову. — И вновь аббат посмотрел на него с каким-то изумлением.
— Хорошо, — произнес он. — В нужное время вам сообщат, когда можно объявить о создании Ордена. Вы будете находиться под незримой защитой Клюни, — настоятель метнул короткий взгляд на монаха в капюшоне. Рыцарь равнодушно посмотрел в ту же сторону, слегка повернув голову.
— Я написал вам рекомендательные письма к иерусалимскому патриарху Адальберту и некоторым архиепископам. Хотя, — аббат впервые позволил себе улыбнуться, — этот Адальберт не слишком умен, раз не может ужиться с Бодуэном. Король уже дважды заточал его в замок. Вот эти письма.
Рыцарь принял бумаги и положил их в холщовый мешочек на поясе. Потом устремил взгляд на ярко пылавший огонь в огромном камине.
Языки пламени лизали дрова, держа их в смертельных объятьях, а где-то там, в самой глубине, за щелканьем и треском слышались страшные стоны, словно это горел человек, посылая проклятья своим губителям. Аббат тоже взглянул туда и с трудом отвел взгляд.
— Теперь о деньгах, — произнес он. — В пути вам будут нужны многие вещи, да и в Иерусалиме на обустройство… Здесь десять тысяч солидов и столько же бизантов, — он пододвинул рыцарю два мешочка, похожие на гири весовщика.
— Нет, — глухо произнес рыцарь, отодвинув мешочки.
— Возьмите, — настоял аббат, двигая их в обратную сторону.
— Нет, — повторил рыцарь, более не прикасаясь к деньгам. — Мы обойдемся тем, что у нас есть.
И аббат почувствовал, что дальнейший спор бесполезен. «Человек с такой силой воли опасен», — подумал почему-то он.
Пламя и какие-то нечеловеческие стоны в камине усиливались: такого наваждения не было никогда. Теперь все трое, словно сговорившись, неотрывно смотрели на огонь. Языки его извивались, как пляшущие саламандры. Было что-то непонятное, загадочное в том оцепенении, которое охватило всех троих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223