Наверняка эти итальянцы и лотарингцы в своих здешних замках живут не хуже, чем жили дома.— Но это справедливо: тот, кто платит, должен есть лучше остальных.— Все паломники находятся в одинаковых условиях и должны питаться одинаково. Как бы там ни было, госпоже Анне не следует так вести себя.— Мне очень жаль, сир. Госпожа Анна редко ужинает у других. Я скажу ей, что вы недовольны этим. Пожалуйста, ешьте кашу, пока она не остыла.После ужина настроение у него поднялось, и он даже поблагодарил госпожу Алису, когда та застегнула ему оберк и надела шлем. Арбалетчик, выполнявший обязанности слуги, привел коня. Рожер взял у него копье и щит и поехал к легкому деревянному мосту на краю лагеря, возведенному сирийскими мастеровыми.На северном берегу Оронта, как раз напротив Мостовых ворот, раскинулся невысокий, но крутой курган. Здесь неверные устроили кладбище и поставили каменную мечеть, где в мирное время поклонялись своему дьяволу. Каждый вечер кладбище занимали пешие турецкие лучники, охранявшие мост от внезапной атаки, которую под покровом ночи могли устроить обитатели христианского лагеря. А пилигримы в свою очередь каждый вечер высылали конные дозоры, которые следили за курганом. В темноте то и дело происходили стычки. Это был единственный способ досадить противнику, укрывшемуся за неприступными стенами. А сегодня ночью предстояло соблюдать особую осторожность: граф Танкред Киликийский с отрядом арбалетчиков и сирийских ремесленников собирался перевалить через холмы, обойти город с юга и построить осадный замок к западу от ворот Святого Георгия. И если на людей Танкреда нападут турки, ночному дозору придется атаковать мост, чтобы отвлечь на себя его защитников.Когда Рожер присоединился к остальным всадникам, то почувствовал себя счастливчиком: его включили в группу из десяти младших конных рыцарей, командовать которой должен был сам герцог Нормандский, восседавший на боевом скакуне. У предводителей паломников не было обычая участвовать в таком утомительном деле, как ночной дозор, но последние две недели прошли настолько скучно, что герцогу захотелось поразмяться. Его доспехи прикрывал толстый плащ, он был слегка пьян и пребывал в прекрасном настроении. Когда достаточно стемнело, патруль неслышно двинулся на запад и занял позицию на расстоянии полета стрелы от большого моста. Ночь была темная и облачная, но привычные кони ступали по каменистой почве совершенно бесшумно, и даже конь герцога не цокал копытами. Рожер очень надеялся, что турки совершат вылазку и он сможет отличиться на глазах герцога; случись это, и замок был бы у него в кармане.Зимняя ночь тянулась и тянулась, но ничего не происходило. Они замерзли и проголодались. Кони беззвучно дрожали, и в темноте слышались голоса неверных, переговаривавшихся на своем кладбище. На холме за рекой, где молча трудились люди графа Танкреда, было все спокойно. Время от времени до них долетали случайные звуки со стороны дозоров, располагавшихся севернее. Вдруг конь Рожера поднял голову и тихонько втянул в себя воздух. Рожер не столько увидел, сколько почувствовал, что конь навострил уши. Он шепнул соседу:— Передайте герцогу, что моя лошадь кого-то почуяла.Турки на кладбище шумели сильнее обычного, распевая свои дьявольские молитвы, отгонявшие призраков ночи. Но вскоре стали прислушиваться и остальные дозорные: казалось, на мосту началось какое-то движение. Герцог велел пикету выдвинуться вперед. Они сделали несколько шагов и остановились, вглядываясь во тьму. Вдруг конское копыто высекло искру из камня, герцог во всю мощь легких вскричал: «Deus vult!», и они галопом понеслись к мосту, начинавшемуся в ста пятидесяти ярдах. Рыцари врассыпную скакали по неровной, скалистой тропе, и Рожер вдруг понял, что еще шаг, и его лошадь споткнется. Страх свалиться с лошади, парализующий, как боязнь высоты, был настолько силен, что он отвел шпоры и колени подальше от боков животного и инстинктивно натянул поводья. Вдали показалась группа турок, но неумение управлять лошадью сыграло с Рожером злую шутку. Его конь привык к совершенно другим командам. Почувствовав рывок узды, он повернул вправо и поскакал вдоль диспозиции врага, видимо, ожидая, что его всадник начнет стрелять из лука. Обезумев от ярости, Рожер заставил лошадь развернуться и сломя голову помчался вдогонку за остальными. Но он опоздал: турки во всю прыть скакали обратно, а рыцари прекратили погоню. С кладбища посыпался дождь выпущенных наугад стрел, и дозорные легким галопом возвращались назад.Герцог был очень доволен собой. Наконечник его копья обагряла кровь. Никто, кроме него, не успел схватиться с врагом. Как многие военные вожди, он умел видеть затылком и не преминул сделать Рожеру замечание.— Молодой человек, я видел, как ваша лошадь рванулась в сторону. Вы ведь из «туркополов», верно? Если я вручил вам лук, это не значит, что следует забыть о копье. Надеюсь, в следующий раз вы лучше управитесь с конем. Господа, мы еще постоим здесь, но можно спешиться: чтобы подготовить следующую вылазку, им понадобится время.Рожер был вне себя от ярости и унижения. Он не ожидал от лошади такого финта, но виноват он был сам — струсил. После того как в детстве ему довелось упасть со споткнувшейся на полном скаку лошади, он всю жизнь боялся свалиться снова. Весь остаток ночи его обуревало отчаяние. Он поклялся, что во время следующей атаки будет нещадно пришпоривать коня и поскачет вперед, даже если перед ним будет берег Оронта.Когда поздний ноябрьский рассвет окрасил небо, дозор возвращался на восток, к временному мосту на краю лагеря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120