В процессии было много представителей высшего духовенства. Похоже, они и вправду переносили Копье. Рожер оставался коленопреклоненным, пока шествие не скрылось за углом, хотя несколько итальянцев оставалось стоять, демонстративно повернувшись спиной и всем своим видом выказывая презрение к графу Тулузскому и его священной реликвии. Эти итальянцы так и нарывались на драку, чтобы дать своему князю повод очистить город от всех, кто не желает следовать за ним. Но благоговение перед новоприобретенным Копьем было недостаточно сильным, чтобы толпа оскорбилась таким неуважением святыни, и потому паломники только хмурились. Однако это могло кончиться чем угодно, и Рожер, поскольку вышел безоружным, предпочел отправиться в харчевню. В нижнем городе их было много. Воины уже поняли, что покупная еда вкуснее казенной, тем более что у большинства паломников еще оставалось кое-что из награбленного. Прованцы и итальянцы по взаимному согласию избегали друг друга, и Рожер, сохранявший нейтралитет, не желал оказаться в их компании. В конце концов он выбрал харчевню, которую держал уроженец Кобленца, что на Рейне, и посещаемую главным образом лотарингцами. Поскольку юноше не хотелось ни с кем ссориться, он был рад оказаться среди людей, языка которых не знал, и просто показал лавочнику на блюдо с понравившимся кушаньем.Он наелся, но продолжал сидеть за столиком, сонно уставившись на кувшин с вином. Граф Тулузский собирался выйти в поход через шесть дней, и герцогу Нормандскому при всей его нелюбви к решительным действиям придется прийти к какому-то решению. Еще вчера все считали, что он вернется домой, но боевой дух войска креп с каждым часом, и его собственные пехотинцы настаивали на продолжении похода. Из опасения потерять доброе имя герцог Роберт мог надумать остаться и повести своих сторонников туда, куда они так стремились. Тогда Рожеру придется распрощаться с мечтой о получении лена у князя Боэмунда. Но насколько серьезно он относится к своему долгу содержать жену и как это сочетается с долгом паломника? Одно было очевидно: все было бы намного проще, если бы он остался холостым. Рожер незаметно ударился в неясные мечты, представляя себя бедным странствующим рыцарем, который днем сражается с неверными, а вечером останавливается на ночлег в богатых и гостеприимных замках. Такое поприще куда лучше, чем служить Боэмунду простым воином или кем-нибудь еще хуже, что почему-то не оскорбляло гордости его дуры жены…Юноша сидел в оцепенении, когда в дверь просунулась голова гонца. Он что-то прокричал по-немецки, и тут же все лотарингцы засмеялись, запели и застучали кружками по столам. Он встал и подошел к нарядному молодому рыцарю, который, судя по его виду, вполне мог знать французский язык, хотя сейчас что-то трещал по-немецки. Рыцарь с удовольствием просветил его, объяснив, что произошло, на варварском брабантском диалекте французского. Новость была ошеломляющая: герцог Готфрид из Нижней Лотарингии решил отправиться в поход вместе с графом Тулузским, и все его вассалы следовали за ним.Когда это известие подтвердил говоривший по латыни священник, Рожер решил бежать домой и все рассказать Анне. Ситуация резко изменилась. Герцог Готфрид пользовался у паломников большим уважением. Титул у него был громкий, но едва ли он имел на него право, поскольку герцогство было сильно раздроблено. Однако он прославился тем, что частично продал, частично заложил все свои владения, чтобы экипировать отряд. Он выступил в поход точнехонько пятнадцатого августа 1096 года, в день Успения Богоматери, на который Клермонский собор и назначил начало паломничества. В это время многие вожди только еще прикидывали, есть ли у пилигримов шансы на успех. Герцог сумел договориться о беспрепятственном проходе через Венгрию и Иллирию и проливал кровь единоверцев-христиан лишь тогда, когда этого нельзя было избежать; он почетно провел переговоры с греческим императором о даче вассальной клятвы и освобождении графа Вермандуа; он был известен добродетельной жизнью и соблюдением Христовых заповедей (не в пример остальным вождям) и оставался единственным, кто по-настоящему помышлял бороться с неверными, а о собственной выгоде думал лишь постольку, поскольку предводительствовал многими бедными и голодными вассалами… Его решение примкнуть к графу Тулузскому в корне меняло все. Если герцог Нормандский уже принял какое-то решение, то теперь ему придется его пересмотреть.Возбужденный новостями, Рожер забыл о ссоре с женой и на радостях обнял Анну, чем немало ее удивил. Заикаясь от волнения, он поделился с ней потрясающей вестью. Однако Анна осталась спокойна.— Мой дорогой повелитель, все это мы обсудили еще вчера. Ты вправе меня наказать, и я не хочу тебе противоречить, но должна напомнить: ты не сможешь последовать за графом Тулузским, не нарушив присягу своему герцогу. Если долг преданного слуги мешает тебе присоединиться к князю Антиохийскому, который готов хорошо платить, то он же запрещает тебе покидать сеньора и идти в поход на Иерусалим.Рожер, пораженный ее хладнокровием, досадливо вспомнил вчерашнюю порку.— Любезная Анна, — сказал он так учтиво, словно они не были женаты, — разве ты не видишь, что все изменилось? Если герцог Лотарингский идет на юг, он неминуемо становится предводителем, а граф Тулузский, уклоняющийся от битвы под предлогом болезни, отходит на второй план. Ни один рыцарь не заслужит упрека, если вместе с герцогом Готфридом отправится сражаться с неверными. Это совсем другое дело, чем переметнуться на сторону Раймунда де Сент-Жиля, этой старой бабы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120