— О, Томми, ты так болен.
Доведенный этими словами до белого каления, Браннон, однако, выдержал, хотя ему очень хотелось заорать на нее. Как долго она собирается притворяться, что Том Эккарт болен, в то время как он просто перепил? Сколько можно верить в то, что ей удастся его переделать, сотворить что-то путное из этого человека, который постоянно напивается в стельку и бежит из дома. Как она собирается удержать его?
Он не сказал ни слова, потому что его ярость была вызвана не этой добросердечной, сбившейся с пути женщиной. Не было смысла изливать свой гнев на нее.
Он повернул голову, наблюдая за пятью людьми, которые проезжали мимо, даже не взглянув на него, что добавило Браннону еще больше ненависти и ярости к ним. Большой Джордж, облеченный властью, даже не потрудился посмотреть на офис начальника полиции.
— Идите, — сказал Браннон, не отрывая взгляда от Мак Луиса и его людей. — И отведите Тома домой. Я не знаю, сколько раз еще мне придется доставлять его вам, Перл.
— О, нет, — женщина взяла Тома за руку, — ничего подобного больше не произойдет. Ты никогда не будешь так болеть, правда, Томми?
Том передернул плечами и сказал:
— Никогда. Надеюсь, что даже в рот не возьму спиртного до самой смерти.
— Видите, маршал, — Перл пыталась улыбнуться.
Хотел бы Браннон этому поверить, но не мог.
— Вы что, никогда не слышали этой клятвы раньше?
Женщина молчала, но Том убежденно заявил:
— Может быть, я и говорил что-то подобное раньше, но теперь я клянусь могилой моей матери.
Браннон, улыбаясь, кивнул головой, как бы соглашаясь с этими словами, в то же время он не отрывал своих зеленых глаз от людей, которые находились на другой стороне улицы.
— Твоя мать, Томми, уже не раз перевернулась в гробу, слыша твои многочисленные клятвы.
С того места, где он стоял, Курт наблюдал, как Большой Джордж превращает город в свой собственный военизированный лагерь. Люди стекались отовсюду, радостно приветствуя прибывшего:
— Доброе утро, мистер Мак Луис!
— Как дела, мистер Мак Луис?
— Рад видеть вас, мистер Мак Луис!
Большой Джордж встречал их широкой улыбкой во все тридцать два зуба, в которой, однако, чувствовалась какая-то неискренность.
— Привет, Линнот, — сказал Мак Луис банкиру Полсану. Его голос доносился до Браннона. Ответы Большого Джорджа на приветствия людей, начиная от легкого кивка и заканчивая мимолетным рукопожатием, еще больше укрепили его власть над людьми. Мак Луис хотел, чтобы все поняли: несмотря на его деловой настрой, теплые чувства по-прежнему сохранились в его сердце.
Большая толпа собравшихся поселенцев заняла не только всю веранду отеля и ведущие на нее ступени, но и прилегавшую к зданию площадь.
Браннон чертыхнулся. Всего каких-то пятнадцать минут назад, до приезда Большого Джорджа, Сейдж Уэлс выглядел таким спокойным городишком. Сейчас же атмосфера была наэлектризованной, как перед штормом.
Вибрирующий, гневный голос Мак Луиса доносился с веранды. Браннон не мог сказать точно, о чем тот говорил с людьми, но ему не нужно было ничего слышать: маршал точно знал, о чем шла речь. Он был не единственным человеком, который ожидал прибытия Большого Джорджа в Сейдж Уэлс именно этим утром. Этого ждали все поселенцы. Толпа бурлила, обсуждала, спорила с Мак Луисом. Внезапно голос Большого Джорджа стал яростней и громче, и он махнул рукой в сторону железнодорожной станции, которая находилась в конце улицы, как раз за баптистской церковью. Распоряжаясь людьми, Мак Луис напоминал генерала, который посылает батальон в атаку.
Он достиг своего, толпа завыла. И когда Большой Джордж назвал имя, один человек тут же выскочил из толпы и побежал в конюшню, а другой, с винтовкой в руках, кинулся сквозь расступающуюся толпу к Большому Джорджу и встал рядом с ним, пока Мак Луис, размахивая руками, подогревал толпу своими яростными криками.
Браннон облизнул губы и определил по солнцу, сколько сейчас приблизительно времени. Когда, тяжело дыша, он вновь повернулся к кафе, мужчина уже возвращался из конюшни с веревкой в руках. Браннон криво ухмыльнулся и вслух произнес:
— Они растерзают его, разорвут на две половинки.
Курт устало побрел по направлению к отелю. Пока он шел, тишина расходилась вокруг него, как круги по воде, и даже Мак Луис замолчал, когда Браннон ступил на веранду. Большой Джордж взглянул на людей, стоявших внизу. Многие были выше его по росту. Приятно иметь дело с такими великанами, это вселяет уверенность и придает определенное чувство надежности. Надменное поведение Мак Луиса свидетельствовало о том, что он знает себе цену, а всем остальным он предоставляет возможность доказывать ему, кем же они являются.
— Какого черта вы все здесь собрались, ребята? — поинтересовался Браннон, окидывая взглядом толпу горожан.
— Для оказания приема Уэлкеру Хайнсу, вот зачем, — выкрикнул тенором Ал Уильяме. — Не так ли, мистер Мак Луис?
Но тот хмуро посмотрел на Ала, заставляя его замолчать, и тут же его сердитый взгляд сменился улыбкой, и он крикнул поверх голов:
— Эй, шериф, доброе утро!
Некоторые из окружающих его людей усмехнулись, так как Мак Луис намеренно назвал Курта «шерифом», хотя прекрасно знал, что официальных выборов еще не было, а последний шериф умер три года назад. После его смерти правительство прислало маршала, которому платили сорок долларов в месяц, и он все это время продолжал работать и носил все те же сапоги. Его звали Курт Браннон.
Браннон взглянул на свои сапоги, в которых он ходил со времени приезда в Сейдж Уэлс. Левый сапог прохудился, и большой палец вылезал наружу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26