Уэлкер Хайнс узнал многих, но делал вид, что ему безразличны абсолютно все. Он на минуту задержался перед большим магазином, внимательно прочитал вывеску и оглядел лица людей, словно разыскивая кого-то. Все собравшиеся перед магазином поспешили разойтись, опасаясь, что Хайнс заговорит с кем-то из них. Когда все разбежались, Хайнс рассмеялся и продолжил свой путь, кидая презрительные взгляды на дома и здания, мимо которых проходил. Перед банком он остановился, рассматривая стены и окна с нескрываемым удивлением. Линнот Полсон, стоявший в окне, мгновенно скрылся, отступив внутрь помещения. Осмотрев городок, где он вырос, Уэлкер Хайнс повернулся к банку спиной и направился к отелю. Веревка все еще свисала с перекладины веранды. Ее-то и увидел Хайнс, когда поднимался по лестнице, и улыбка озарила его лицо. Он стоял, держа в руках рюкзак, смотрел на веревку и недобро усмехался.
Мак Луис и его три друга сидели на веранде, наблюдая за ним. Хайнс оторвал свой взгляд от импровизированной виселицы и посмотрел на Мак Луиса. Этот огромный человек не отвел глаза, а смотрел прямо на Уэлкера, сжимая пальцами ручки кресла. Хайнс вдруг расхохотался, заметив его друзей. Они ему были не знакомы, но он сразу догадался, кто они такие, их выдавало все: осанка, одежда, смазанные винчестеры и револьверы, торчащие из кобуры. Он еще раз внимательно оглядел всех присутствующих, точно запоминал их, затем опять посмотрел на веревку, подошел к ней, взял в руки, исследуя петлю. Его лицо оставалось бесстрастным. Он засунул руку в карман и достал остро заточенный складной нож с жемчужной рукояткой. Сияющее лезвие ярко сверкнуло, когда Хайнс обрезал и сдергивал веревку. Уэлкер аккуратно свернул ее, еще раз тщательно изучил, а затем порезал ее на мелкие куски и бросил на землю. Он закрыл нож, оглядел молчаливые лица сидевших четырех мужчин, пересек веранду и вошел в гостиницу.
Когда Браннон пришел туда же, в гостиничном холле никого не было, кроме стоящего за стойкой портье Фреда Бегли. Маршал пересек прокуренную комнату, в которой царила приятная прохлада.
— Что вы ищете, шериф? — спросил Фред, тщедушный и маленький человечек в облегавшей рубашке и тугом галстуке, вытирая чернильное пятнышко под своим правым глазом.
— Хайнс собирается остаться в отеле?
— Разумеется, шериф. Он просто зашел, и я не задавал ему никаких вопросов.
— И вы даже не потрудились занести его в регистрационную книгу?
— Нет, сэр. У него уже была комната. Мисс Мак Луис забронировала ее для него сегодня утром. Она сказала, что Хайнс так хочет, и я ей также не задавал вопросов. Она заплатила и расписалась в книге. Сейчас мисс наверху, комната номер 213, она собиралась там ждать Уэлкера Хайнса.
Браннон продолжал стоять у стойки, вцепившись побелевшими пальцами в ее край. Затем он развернулся и посмотрел на лестницу.
— С вами все в порядке, маршал? — Фред наклонился к нему.
Браннон недовольно махнул рукой и побежал по направлению к выходу, затем передумал и уселся в кресло, что-то обдумывая. Он не знал, сколько времени он сидел там. Мимо гостиницы прогромыхала телега, где-то залаяла собака. Внезапно Браннон услышал громкий смех. Кто-то шагал по лестнице. Он узнал голос Хайнса. Руби Мак Луис спустилась в одиночестве, направляясь к выходу.
— Руби, — Браннон поднялся из кресла.
Девушка замедлила шаг и остановилась, прикусив нижнюю губу. Ее глаза осмотрели Курта, словно она пыталась вспомнить, кто он. Наконец, она ответила:
— Что ты хочешь, Курт?
— Я могу с тобой поговорить?
— О чем, Курт? Что мы можем сказать друг другу?
Он указал рукой на диван:
— Я думаю, нам есть о чем поговорить, Руби. Я тебя на задержу надолго.
Руби демонстративно уселась, всем своим видом показывая, что очень спешит, что у нее много дел и ей вовсе нечего ему сказать.
— Я довольно хорошо узнал тебя за прошедшие годы, Руби.
Два года назад, когда он ее встретил, Курт внезапно понял, что поэты называют любовной мукой. Дочь Мак Луиса была безнадежно далека от него, но он ей понравился, даже больше, чем понравился. И Браннон уже начал было подумывать о месте шерифа, о работе на ее отца и чуть ли не об ограблении банка. На все пойдешь, когда получаешь сорок долларов в месяц и ухаживаешь за такой девушкой, как Руби.
— Да? — Она произнесла это слово с полным безразличием. Долгое время она заставляла его страдать, давая ему понять, что между ними нет ничего, кроме обычной дружеской привязанности.
— Я не знал… о нем, — Браннон кивнул по направлению к лестнице.
Что-то произошло между ним и Руби за этот прошедший год, но она никогда не упоминала имя Уэлкера Хайнса.
— И что?
— Ты никогда не говорила о нем.
— Я никому не говорила об Уэлкере. Это никого не касается. — Руби тяжело дышала. — Существует множество вещей, которых ты не знаешь обо мне, Курт. И я не понимаю, почему я должна тебе что-то объяснять. За кого ты себя принимаешь?
— Мне больно это слышать. Я не знаю. Смешно, но я начал откладывать часть своего заработка на счет в банке, потому что считал, что ты и я — нечто большее, чем просто друзья.
Девушка поправила рубашку и глубоко вздохнула. — Не представляю, почему и откуда эта мысль могла прийти тебе в голову, Курт.
— Наверно, ниоткуда. — Он бросил взгляд на вытертый носок своего сапога. — И все же, Руби, я не знал о Хайнсе ничего. За исключением того, что твой отец ненавидит этого парня, весь город ненавидит его — ведь он убил твоего брата.
Она внезапно вскочила в какой-то ярости. — Город, мой отец, ты или мой дорогой погибший братец не имеют ничего общего с нами — со мной и Уэлкером Хайнсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26