Михаил Рогожин: «Мой нежный убийца»

Михаил Рогожин
Мой нежный убийца



OCR
«Рогожин М. Мой нежный убийца»: ЭКСМО-Пресс; М.; 2000

ISBN 5-04-005143-3 Аннотация В Греции все есть. Есть там и рисковые русские парни, проворачивающие дела с крупной партией героина. Лимон — один из них, жесткий и уверенный в себе, он давно привык к опасности. Да и его подружки Инга и Ольга тоже не бледнеют от вида крови. А кровь обязательно прольется — только вот чья? Ведь чем лакомей добыча, тем больше хищников кружится вокруг нее… Михаил РОГОЖИНМОЙ НЕЖНЫЙ УБИЙЦА * * * Выпить в баре не удалось, потому что объявили посадку. И это к лучшему — ноги просто подкашиваются. Боже, какой ужас позади! Заманали! Иду за Лимоном без всяких вопросов и расспросов. Все равно куда. Странно, никто на нас не обращает внимания. Девушки на контроле, точно сонные куры, лениво глядят в монитор, мент вообще сидит за аркой, через которую все проходят. Мне безумно хочется спросить Лимона, взял ли он с собой пистолет или бомбу? Но страшно. Наверное, нет. Не идиот же! Проходим по какому-то коридору и сразу попадаем в самолет. Я аж спотыкаюсь от неожиданности. А стюардесса с дешевой улыбкой тут же предлагает помочь мне снять шубу. Во сервис! Главное, чтобы мою норку не сперли! На всякий случай оставляю при себе. Никогда в таких самолетах не летала. Кресла — громадные, широкие подлокотники, играет музыка, воздух — сплошной кондишн!Не успела повалиться в кресло, подбегает стюард и спрашивает, не хотим ли мы выпить? Еще как хотим! Мгновенно перед нами ставят два бокальчика с коньяком. Беру свой и впервые с того самого паспортного контроля смотрю в глаза Лимону. Он слабо улыбается в ответ. Небось тоже из последних сил. Пьем молча, хотя я готова сказать ему массу всяких слов. Но пусть пока побудут во мне. Не пропадут. Коньяк либо разведен, либо не действует из-за нервной перегрузки. Прошу еще. Оказывается, мы — в бизнес-классе, здесь дают сколько хочешь.Лимон закуривает — я продолжаю пить. Из многочисленных мучающих меня вопросов задаю лишь один:— Ты был в Греции?— Никогда.— Здорово! Мы ведь даже не знаем ихнего языка!— Я знаю, — успокаивает Лимон.— Какой? — не верю ему.— Язык денег. Понятен во всех странах мира…Надо же, какой находчивый. С таким не пропадешь. В эту минуту впервые чувствую себя в безопасности. Ласковая волна подхватывает меня, закрываю глаза и полностью отдаюсь ее покачиванию. Устало допиваю коньяк и отключаюсь. Обычно я улетаю на качелях, висящих над прудом, но сейчас так хорошо в море. Мне некуда торопиться…Как веселы солнечные зайчики, скользящие на гребнях частых невысоких волн. Приближаюсь к берегу и точно знаю, что там, среди серо-фиолетовых валунов, Наташка и Пат. Они, наверное, уже помирились и играют разноцветными камушками, поджидая меня. Теперь им уже не разлучиться.Я не стану Пата упрекать. Передо мной он и впрямь ни в чем не виноват. А Наташка его и так простила.Интересно, как он выглядит после всего?Волна мягко выбросила меня на шелковистый ярко-желтый песок и бесшумно откатилась. Хочу подняться, но ноги и руки увязают в песке. Приходится передвигаться на четвереньках. Огибаю узкую высокую скалу с острыми зубастыми краями. В полоске тени сидит на корточках Наташка и что-то рисует прутиком на песке. Картинка из нашего детства. Умора! Я ползу на карачках, она сидит на корточках. И обе не удивляемся этому. «А где же Пат?» — хочу спросить, но Наташка предупреждает вопрос.— Он не придет сюда…— Но ты же простила? — удивляюсь я.— Не мне дано прощать, — со слезами на глазах признается Наташка. — Когда увидишь его, передай, пусть успокоится. В конце концов, прощение дается немногим, а покой обретают все.Я подобралась к ней и увидела на песке нарисованный прутиком широкий крест, на нем написаны какие-то слова. Не знаю, зачем принялась их разбирать. Написано было не по-русски, хотя, голову даю на отсечение, Наташка ни одного иностранного языка не знала. Болтать с иностранцами умела, но писать… Поднимаю голову, чтобы спросить, и с досадой вижу, что Наташка исчезла. Искать бесполезно. Жалко. Дура я, дура. Так много важного нужно было узнать, а я отвлеклась на глупости. Упрекая саму себя, снова пялюсь на оставленные на песке слова и сперва не соображаю, что смысл их мне становится понятен. Оказывается, это совсем просто: jedem das Seine — каждому свое, и ничего более. Почему-то становится жутко. Увязая в песке, спешу обратно к морю. Повторяю про себя, как сумасшедшая: jedem das Seine, jedem das Seine…Хорошо, я согласна — пусть каждому свое, но где же для меня мое? Чем быстрее ползу к морю, тем дальше оно отодвигается. Неужели придется остаться здесь, на песчаном берегу, в полном одиночестве и превратиться в ящерицу? Нет! Где-то неподалеку должен быть Лимон, как же я могла о нем забыть. Полный рот песка мешает кричать, но я все же кричу и.., просыпаюсь.Лимон сидит рядом в кресле и гладит меня по голове. Боже, какое счастье! Целую его руку и вздрагиваю, на запястье синими буквами выколото: jedem das Seine. Пытаюсь вспомнить, что это значит, и не могу. Спрошу когда-нибудь потом…Оказывается, я проспала все на свете. Приносили обед, но Лимон не стал меня будить. А через несколько минут наш самолет приземлится в Афинах.Там двадцать градусов тепла. Что же я буду делать в своей шубе? Лимон в ответ напряженно смеется.Мы оба приникаем к иллюминатору. Внизу под нами голубое с темно-синими пятнами море, почти такое же, какое мне приснилось. Самолет резко снижается, и уже видны белые игрушечные домики на берегу. Еще немного — и, легко ударившись о взлетную полосу, самолет приземлился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82