Тот слушал внимательно, иногда только доставал щепотку табака из сафьяновой табакерки, клал на большой палец и с шумом втягивал. Потом долго шмыгал носом и закатывал маленькие желтые подслеповатые глазки. Но, видать, слышал все, потому что, как только Инга закончила, укоризненно покачал головой и надтреснутым голосом строго произнес:— Дело не в глупостях, о коих ты мне тут байки сказывала. Ищи даму пик! Без нее дело твое — дрянь. Что на сердце, то и на карте. Враки говорят, что, мол, где трое, там один лишний. Эка арифметика! Запомни мою правду — там, где сходятся трое, смерть висит над каждым.— Над кем?! — в испуге крикнула Инга.— То, девка, дела судьбинные. Их словом вершить не полагается. Ищи даму пик! Кому она достанется, тому и счастье на роду написано.Как всегда, без прощаний и светских раскланиваний, старик повернулся потертым золотым камзолом и медленно зашаркал в свое заслуженное одиночество. Зеркало, наполнившееся при нем золотистым светом, потухло, словно экран телевизора.Инга увидела свое лицо в черно-белом отражении. * * * Невероятно! Мы проспали почти сутки! Лимон утверждает, что всего четырнадцать часов. Никогда столько не спала. Аж голова стала ватной. Зато — полный улет! Лежу, смотрю в потолок и улыбаюсь "неизвестно чему. Лимон — в ванной, бреется. Собирается на какую-то важную встречу. Нет, мадам так просто от него не отстанет. А я пойду гулять или наберу всяких сладостей и засяду смотреть телевизор. Мне торопиться некуда. Стучат в дверь. Я пугаюсь и залезаю под одеяло с головой. Лимон открывает. Оказывается, стройный юноша-официант принес завтрак. Во прикол! Клево жить начинаем! Бегу к подносу. На нем не густо, но пожевать есть чего.Два йогурта с клубникой, джем, сыр, булочки, масло, кофе и ледяной апельсиновый сок. Набрасываюсь на все сразу.Лимон смотрит на меня и смеется. Сегодня утром он мне кажется красивым. Во всяком случае, привлекательным. Вообще я люблю мужчин такого типа. Среднего роста, спортивных, с крепкими руками. Лицо несколько окаменелое. Зато улыбается совсем по-детски, почти застенчиво. А глаза остаются тревожными. Это, наверное, потому, что широкие выпуклые брови нависают на них. Еще у него смешно торчат уши. Надо бы их прикрывать, и хорошо бы отпустить усы, а то складки, идущие от носа ко рту, слишком глубокие, похожи на шрамы.Лимону не нравится, что я его пристально рассматриваю. Приходится поцеловать. Это действует.— Слушай, Лимон, останься! Уляжемся в койку и до полного изнеможения, а? — Я не вру, действительно вдруг захотелось до ужаса.Он доволен. Смеется. Но собирается уходить.Оставляет деньги и просит никуда не уходить из номера.— Еще чего?! Первый раз за границей и сидеть на привязи? Пойду по магазинам, на народ погляжу, в кафе побалдею!— Ладно. Но не заблудись. Вот тебе визитка, на ней написан адрес гостиницы и номер. И учти, я буду переживать…Он говорит со мной словно с маленькой девочкой. Боже, как давно обо мне никто не заботился.Бросаюсь к нему на шею и сдерживаю слезы благодарности.Немного настроение испортилось. Но какого черта? Берусь за дело. Перво-наперво изучаю свой паспорт. Если я правильно поняла, виза у меня на три месяца. Лимон оставил сто тысяч драхм. Понятия не имею, много это или мало. Надо срочно отправляться по магазинам. Мною овладевает какая-то буйная радость. Боже! Я же вырвалась из «совка» и хрен туда когда-нибудь вернусь! Уж Лимон как-нибудь обеспечит мое будущее. Мне много не надо, я ведь не какая-нибудь столичная щука. Надеваю брючный костюмчик, который, по правде говоря, мне уже надоел. Сейчас пойду и куплю что-нибудь веселенькое! Голова кружится от свободы, кажется, еще немного, и вдохну грудью весь воздух. * * * Лимон стоял на тротуаре и высматривал красную «Альфа-Ромео». Сзади подошла Инга и положила руку ему на плечо. Он вздрогнул и, решив, что за ним увязалась Ольга, раздраженно повернулся.— Я же просил! — начал было, но тут же осекся.— Извини, припарковаться в Афинах — целая проблема. Как они устраиваются, ума не приложу. — Инга потянулась к нему с поцелуем.Лимон едва коснулся ее губ и серьезно спросил:— Куда едем?— В Пирей. Грек ждет нас на своем катере. Его зовут Арис Петридис. Он — депутат парламента и очень влиятельный человек.— Я-то ему зачем?— Сам расскажет. Пошли.Они сели в машину, и Инга с большим трудом выехала на широкую улицу, ведущую в Пирей. Ехали минут двадцать. Все это время Лимон молчал.Он не знал, о чем говорить с Ингой. Никаких общих дел планировать не собирался. Но, с другой стороны, без помощи Инги ему и впрямь придется трудно. Она так быстро умудрилась освоиться.О Греции Лимон знал совсем мало и никогда не думал, что окажется здесь. Из европейских стран его всегда влекла Германия. Немцев он уважал, хотя ни одного лично не знал. Просто в детстве насмотрелся столько фильмов о войне, что поневоле стал к ним относиться, как к равным. Но пока о Германии не могло быть и речи. Всероссийский розыск на него уже наверняка объявлен, а там, глядишь, и в Интерпол сообщат. Раньше его подстраховывала Инга. Но от ее помощи он решил отказаться. Пока не следовало ее разочаровывать. Не умея притворяться, Лимон сообразил, что лучше всего просто молчать.Раньше неразговорчивость Лимона радовала Ингу. Сейчас же действовала на нервы. Но после общения с молодым графом и Брюсом она поняла, что предстоит серьезная борьба, ставка в которой — жизнь.В Пирее, оставив машину на стоянке, они долго искали катер поджидавшего их грека. Наконец к ним подошел молодой высокий грек и на чистом русском языке представился:— Солон Маргелис. Я должен вас проводить к господину Петридису, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82