Однажды я стал свидетелем, как такая красавица переносила на голове корзину, полную сладкого картофеля; чтобы водрузить на голову эдакую тяжесть, понадобилась помощь двух ее друзей. Но как только, к удовлетворению мальгашки, груз был водружен куда положено, она плавно двинулась с места и поплыла по дороге, словно шар по гладкой поверхности льда. Забавную картину представляла собой другая леди, у которой на голове была огромная корзина с двумя гусями. Корзина скрывала птиц почти целиком, и я всласть посмеялся над зрелищем двух крякающих голов, торчащих из корзины.
Пока я дожидался в баре, к жене хозяина гостиницы, которая была здесь за барменшу, тянулась вереница людей, и всяк предлагал что-нибудь на продажу: кто жестяной чан рыбы, кто связку кудахчущих кур, несомых вниз головой, кто заднюю ногу зебу, кто десяток-другой яиц. Мадам тщательно инспектировала каждое предложение и либо отсылала продавца на кухню, либо отмахивалась рукой в знак отказа.
За наблюдением этой удивительной и красочной сцены меня застали наши друзья Араминта и Эдвард, которые решили взять отпуск и поехать с нами. Страстно болея за наше дело, они надумали посмотреть, как собирается коллекция животных. Двоюродный дедушка Эдварда, Герберт Уитли, основавший и построивший зоопарк в Пейнтоне в Девоншире, в свое время покупал у меня множество видов для своей коллекции. Это был замечательный натуралист и большой оригинал из той породы людей, которая встречается, наверно, только в Англии. На удивление чуткий ко всему живому, он умудрялся разводить у себя в зоопарке такие виды животных, каких никому другому не удавалось даже сохранить живыми в неволе. Эдвард внешне во многом походил на своего двоюродного деда: такой же высокий и крепкий, с такой же походкой с легким наклоном головы, с теми же выступающими скулами; он одаривал каждого зазывным невинным взглядом, будто искал партнера на партию в теннис. А у Араминты глаза были темные с поволокой, и взгляд у нее был добрым и пытливым. Она как нельзя лучше подходила своему пышущему здоровьем спутнику
— как, впрочем, ей подходило и это чудесное викторианское имя, сейчас, к сожалению, вышедшее из моды.
Случился, к несчастью, конфуз. Когда два дня назад я вышел встречать их, сильно уставших после перелета, Араминта подцепила-таки от меня одну из тех инфекций, которых я успел набраться в тропиках. Впрочем, она готова была простить мне эту оплошность при условии, что я нареку первую пару пойманных лемуров Араминтой и Эдвардом, на что я, разумеется, с радостью согласился. Случалось вам покупать барометр-метеобудку, из которой, в зависимости от погоды, появляются то солнечный, то дождевой человечек? Так и мы с Араминтой по очереди то скрывались за дверями «кабинета задумчивости», то появлялись вновь…
— Как вы себя чувствуете сегодня? — спросил я.
— Превосходно! Превосходно! — ответил Эдвард, пышущий здоровьем и молодым задором. Араминта же только кинула мне холодный взгляд.
— Как ты насчет позавтракать? — сказал Эдвард, вопрошающе глядя на нее. — Можно бифштекс и яичницу из трех-четырех яиц. Вкусно!
— Да нет, спасибо, — молвила побледневшая Араминта. — Мне бы только чашечку чаю.
— Какая у нас программа на сегодня? — спросил Эдвард, поглощая бифштекс с жадностью льва.
— Не знаю, — ответил я. — У Ромула авто полетело.
— Полетело? — спросил Эдвард. — Я-то удивляюсь, как эта штуковина вообще ходит! Должна же когда-нибудь и поломаться.
— Он обещал починить примерно через час, — ответил я. — Чем пока займемся?
— Пойдем за рождественскими покупками, — сказал Эдвард.
— Как, здесь?
— удивился я.
— В Англии у нас не будет на это времени, — объяснила Араминта. — Посмотрим, что предложит здешний рынок.
— Можно гуся, а можно курицу, — порекомендовал я, — или хотите поросенка? Я, кстати, видел пять молочных поросят, все разных цветов; как раз влезут в твой рюкзак.
— Спасибо, но мы лучше пробежимся по рядам корзин и тканей, — с достоинством ответствовала она.
Я продолжал наблюдать рынок из окна, а друзья отправились за рождественскими покупками в столь неожиданном месте. Вскоре они вернулись, нагруженные множеством самых ярких ламба и корзинами всех видов. Одни круглые и пузатые, с крышками; другие квадратные; третьи вытянутые, как башни; здесь, в деревнях, расположенных по берегу озера, плетут лучшие на всем Мадагаскаре корзины — изящные, похожие на хрустящее печенье, прочные и блестящие, с самыми интригующими разноцветными орнаментами. Пока мы изучали эти чудесные произведения искусства, вернулась Ли, которая тоже накупила корзин — не столь художественных, как у Араминты, но тоже ничего.
Наконец-то объявились Ромул и Мианта, рассыпаясь в извинениях, и мы отправились к восточному берегу озера. Поездка оказалась отнюдь не столь удручающей, как в первый раз. Здесь было довольно много леса, в том числе и на фермах, тогда как в поездке по западному берегу озера если нам и удавалось встретить дерево, мы кланялись ему, как другу после долгой разлуки.
В первой же деревне нам улыбнулась удача. Едва мы остановились на главной площади, Мианта исчез, как утренний туман, и десять минут спустя вернулся, таща корзину с крошечным кротким лемуром. Это было одно из самых милых маленьких существ, которых мне доводилось видеть. Притом что он спокойно помещался в кофейной чашке, у него была крупная голова и большие руки и ноги. Мы намеревались собирать только подросшие и взрослые экземпляры, но нельзя же было оставлять беззащитное существо в руках прежних владельцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66