Рядом был человеческий скелет. Можно только предположить, что это был почтальон 808-го стрелкового полка, который погиб, так и не доставив письма адресатам.
Эти маленькие треугольники фронтовых лет за долгие годы пришли в такое состояние, что прочесть что-либо почти невозможно. Георгий, вернувшись из похода, переслал письма в редакцию республиканской газеты “Коммунист”, и сотрудник этой газеты Б. Татарашвилп с великим трудом прочел строчки из некоторых писем.
Ничего особенного в этих строках нет, конечно, и миллионы писем с такой информацией были посланы и получены солдатами во время войны. Многие из этих миллионов и сейчас хранятся, словно драгоценности, в старых шкатулках едва ли пе в каждой семье. Но тут, нам кажется, дело особое. Найденные высоко в горах и через столько лет, они содержат в себе теперь не просто краткие бытовые сведения от друзей и родственников, но и частицу высокого героизма тех, к кому обращены. Подвиги во имя Родины совершали простые люди, просты и естественны отношения между ними и тем значительнее звучат они для нас сегодня, когда мы знаем, какие подвиги были совершены.
В первом письме, написанном на тетрадной бумаге, остались только такие слова: “Целый год не виданного дорогого папочку целую. Нам живется хорошо. В школе учусь на отлично. Привет и поцелуй всем твоим товарищам... Из Тиапети, Женя”. Там, где место для адреса, хорошо сохранились имя и фамилия бойца. Александр Гонджилашвили.
Второе письмо должен был получить Федор Григорьевич Гургенидзе. Здесь, кроме адреса, можно прочесть:
“...Брат, если не будет лень, ответь мне на это письмо... Из Супси... Елена Джорбекадзе”.
Третье письмо: “...Любимый дядя, которого не видел пятнадцать месяцев... Привет от старшей тети Катюши, Маргариты, Жужуны... Тамара в поле...” Кто пишет это письмо неизвестно, а адресовано оно Нико Алиашвили из Гори.
Четвертое письмо: “Григорию Свакидзе. “...Мы все здоровы... Во дворе посеяли пшеницу... Так что пшеницы будет много. И картошки”.
Пятое письмо: “Привет, мой любимый дядя! Скучаем о тебе... Мы все хорошо поживаем. Аграфена уехала в Челати к тете... Там тоже поживают хорошо...” Пишет это Венера Горди. Цулукидзевский район. Письмо должен был получить Давид Дограшвили.
В шестом письме читаем: “...Пишет мать, для получения Нико Элиашвили... Напиши, сынок Нико, здоров ли ты, мой дорогой и незабываемый сын...”
И еще две строчки хочется привести в заключение: “Папочка! Перешла во второй класс. Я отличница. Привет передай всем. Андора... Из Гори...” Письмо это должен был получить Д. Цулукидзе. Но не получил. Живы ли все адресаты? Или погибли? Все они были бойцами и командирами 5-й роты 2-го батальона 808-го полка. Мы не знаем их судьбу и потому не решаемся что-либо утверждать...
И еще письма, и еще. Они окаменели и не говорят. Говорить за них должны люди – те, кто остался в живых, пройдя все испытания высокогорной войны, и те, кто провожал их или после встречал. Время торопит...
Более 30 обелисков стоят сейчас на перевалах Главного Кавказского хребта. Их установила по своей инициативе, по воле сердца молодежь Москвы и Киева, Куйбышева и Тбилиси, Черкесска и Армавира, Ставрополя и Карачаевска, Пятигорска и Невпнномысска, Лабинска, Кривого Рога и многих других городов страны. В четырех городах Грузии – Тбилиси, Сухуми, Кутаиси и Кварели – появились улицы имени Героев Марухского перевала.
Но есть еще невидимые обелиски и улицы, которые остались в сердцах миллионов людей.
Вот прочтите еще одно письмо, написанное Ниной Яковлевной Жаровой – вдовой лейтенанта Владимира Жарова, погибшего на леднике.
“Какой светлый, солнечный день в Ессентуках!
Сижу у окна, пишу вам эти строки, глядя на ярко вырисовывающуюся, самую верхнюю кромку снегового хребта Кавказа, на которую не могу спокойно смотреть после прочитанной книги “Тайна Марухского ледника”, не видя там наших воинов-богатырей, с таким поразительным мужеством заградившим путь непрошеным пришельцам на нашу землю. Как живого вижу там и Володю Жарова, который, может быть, и сейчас лежит невредимый тлением в своем холодном склепе, в одной из тех многочисленных щелей ледяных гор, где нашли себе могилу сотни бойцов... От этих мыслей леденеет кровь в жилах.
Глядя на яркое солнце, освещающее снеговые вершины Кавказских гор, веселых, жизнерадостных людей, идущих по улице, сердце наполняется радостью, что гибель наших дорогих мужей, сыновей, братьев и отцов была ненапрасной.
И пусть все последующие годы будут годами всеобщего мира и счастья для людей! Пусть приезжают к нам, на Кавказ, туристы с эмблемой любого цветка, только не эдельвейса, запятнанного кровью мужей и сынов наших. Мой единственный сын Геннадий Жаров, которому сейчас столько же лет, сколько было его отцу, когда он погиб на перевале, пошел служить в ряды Советской Армии.
После окончания Орджоникидзевского училища он получил звание лейтенанта (как и у отца). Он приезжал недавно ко мне со своей девушкой, и мы справили свадьбу. Мне было очень приятно, когда сын вспомнил отца:
– Я, мама, не случайно попросился служить в Грузии. Оттуда недалеко до перевалов. Наша часть вместе с другими обеспечивает покой Марухи и тех, кто остался в глубинах ее снегов...”
Молодежь Карачаево-Черкесип еще в 1962 году решила на свои средства соорудить монумент Славы погибшим героям.
Карачаево-Черкесский обком комсомола организовал сбор средств на постройку монумента.
Молодежь, рабочие, колхозники, студенты широко откликнулись на обращение обкома комсомола. Учащиеся старших классов города Черкесска провели воскресник на строительстве Эркин-Шахарского сахарного завода и заработанные деньги внесли в фонд сооружения монумента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162