..
- Разрежешь, если сумеешь резать, - холодно сказала она. Быстро шагнула к плите, зачерпнула из кастрюли полный ковш ки пятка и вернулась к черной дыре в полу.
Аркан собирался снова ухватиться за край черной дыры над головой, когда кипящая вода врезалась ему в лицо. В последний момент, увидев перед собой парящий ковш, он успел закрыть гла за. Захлебнувшись кипятком и собственным криком, Аркан рухнул вниз, покатился по холодной земле, царапая её пальцами и прик ладывая к обваренным щекам и носу.
- Убью... - хрипел он. - Задушу... выпотрошу, на хрен, как курицу...
Юля зачерпнула ещё один ковш, плеснула ему на спину, при варивая кожу к рубашке. Аркан с диким воем выгнулся, перевер нулся на спину, закрыв лицо ладонями.
- Ты правильно сделал, что нашел меня, - усмехнулась Юля, держа наготове полный ковш кипятка. - Твой подлый братец получил сполна, теперь никогда не будет приставать к девушкам. И убила его я. Не отец, а я! Своими руками. Но отец взял вину на себя и умер в камере. За это никто не был наказан. Теперь - будет. Ты понимаешь, что я имею в виду?
Аркан понял. Боль корежила его тело, нестерпимым пламенем горела в каждой клетке, но то, что она сказала, дошло до убого го разума. Потому что слова её означали ещё большую боль и смерть в этом погребе.
- Что ты хочешь... сука, падла... больно же... давай, кон чай базар... я уйду, пальцем не трону... клянусь мамой... век воли не видать... отпусти...
- Здесь ведро кипятка, если не будешь слушать меня, весь кипяток твой! А потом я поставлю на дырку стол с посудой, на него - газовую плиту и уйду из дому денька на три. И ты уже ни когда не выберешься отсюда. Никогда! Машину мои друзья отгонят подальше и утопят в Дону. Ты все понял, ублюдок?
- Понял, понял... давай, базарь, чего надо... больно... шкура облазит, все горит... ты что, фашистка? Садистка? Бога душу мать... базарь!
Он забился в угол, прикрывая ладонями красное, опухшее ли цо. Жалкий, съежившийся, маленький...
"Помоешь мне ноги, а потом воду выпьешь, сука..."
"Сперва сама разденься... Ну?!."
"Чё лежишь, как бревно, шевелись, падла!.."
"Держи её сверху, Кочегар..."
"Ну сделай что-нибудь, Саня!.."
"Дай и мне Стас, дай..."
"Ты теперь моя телка, о хачике забудь..."
"Не могу, Юля... Аркан - дурной человек... Зачем риско вать?.."
"Потолкуем, как тебе лучше прощения просить..."
- Раздевайся! - с ненавистью сказала Юля.
- Зачем?... Чего ты...
Еще один ковш кипятка обрушился на ладони и грудь Аркана. Он дернулся назад, упершись спиной в угол погреба, вскрикнул, а потом тихонько заскулил.
- Воды ещё много, и я тебя предупредила, чтобы делал то, что скажу! в исступлении крикнула она. Снимай брюки и все ос тальное!
- Что ты хочешь...
- Ноги тебе помыть. И все остальное! Так помыть, чтобы ни когда грязные мысли не рождались в твоей дурной башке! Ну?!
Извиваясь, как полураздавленный дождевой червь, Аркан с трудом выпутался из брюк и замер, со страхом глядя вверх.
- Все снимай! Все!! - закричала Юля.
Кипяток ударил его в живот, сбил с ног. Аркан скорчился в углу и замер, потеряв сознание от боли.
Юля закрыла лицо руками и заплакала.
Она громко и безутешно рыдала, прислонившись плечом к сте не. Но боль, грязь, страх, обида, жалость и отвращение к себе не выходили из её души вместе со слезами. Если бы мать не сбе жала, если бы Саня не струсил, если бы Котов не изнасиловал её, если бы отец защитил, если бы Рогатулин-старший не бросился на нее, если бы Ашот помог, если бы Рогатулин-младший не издевался над нею, она бы не стала такой жестокой, что самой страшно! Ни когда бы не стала! Она была бы доброй и послушной дочкой, учи лась бы, встречалась со своим парнем. И тогда бы ей даже в го лову не пришло, что можно плескать кипятком в живого человека.
Если бы...
13
Снег падал и таял на грязном асфальте. Холодный ветер тре пал распущенные каштановые волосы. Крепко сжав губы, Юля бежала по опустевшему, тихому городу, пугаясь этой тишины.
Пугаясь воспоминаний о недавних событиях в её кухне, кото рые то и дело вспыхивали перед глазами.
... Она бросила вниз табуретку, за руку вытащила Аркана наверх, сжимая в другой руке ту же кочергу, которой отбивалась от его брата. Но теперь кочерга не понадобилась. На Аркана смотреть было страшно: кожа на лице, шее, ладонях, животе, но гах покраснела, вздулась волдырями. Он плохо соображал, качаясь из сторону в сторону и скуля от боли. В одной лишь рубашке, ко торую невозможно было снять - приварилась к спине, и носках. Ничего в нем не осталось от наглого и жестокого бандита, кото рый мог, не моргнув глазом, издеваться над беззащитной девуш кой. Ничего.
Она вывела его за ворота, посадила в машину - серебристую "Тойоту". Он со стоном откинулся на спинку сиденья, но тут же со страшным криком рванулся вперед, упал грудью на руль, снова закричал и замер, боясь сделать неосторожное движение. Юля сбе гала в кухню, достала из погреба его вещи, взяла куртку, при несла и швырнула в машину.
- Заводи мотор и уезжай, - сказала она.
- Я... я не могу... - пробормотал Аркан, закрыв глаза и кривясь от боли. - Отвези меня к лепиле... в больничку отвези, заплачу...
- Заводи! - крикнула Юля и стукнула кочергой по капоту, ос тавив на нем длинную вмятину.
Аркан осторожно, стараясь не двигаться корпусом, поднял руку, включил зажигание и лишь потом открыл глаза, искоса пос мотрел на Юлю.
- Ты садистка...
- Скажи спасибо, что не оставила в погребе навсегда! Уез жай, и чтоб я тебя никогда больше не видела!
Так же осторожно он включил скорость и машина медленно по катилась прочь. Юля смотрела ей вслед до тех пор, пока она ни скрылась за поворотом, а потом вернулась в кухню, присела на низкую табуретку у края черной дыры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117