Листья на них были зелены, и над левым ухом зверя алел среди шипов большой цветок.
– Эта показывает твои страхи.
Кэсси начала ряд вправо от креста из семи карт. На этой карте были развалины здания, в которых бушевал огонь. Сердце Эш забилось сильнее, когда она разглядела, что это был дом в Сент-Ивзе, где они жили с матерью.
– Эта – влияние твоей семьи и твоих друзей.
Восьмая легла поверх седьмой. На ней тетушка и дядюшка Эшли стояли на солнечной лужайке. Руки и ноги их были оплетены травой. От этой картинки Эш почувствовала одновременно и надежду, и безнадежность.
– Эта карта изображает твои собственные надежды.
Девятая карта продолжила ряд. На ней была фигурка, взбиравшаяся на вершину горы.
До вершины оставалось всего несколько футов, но ухватиться было уже не за что. И с верха картинки к поднимающемуся опускалась рука. По одной руке никак нельзя было догадаться, кто стоит на вершине.
Фигурка – это я, решила Эш. Но чья же это рука?
– А это – то, чем все кончится, – сказала Кэсси, вынув из колоды последнюю карту.
Она положила ее поверх девятой, завершив ряд из четырех карт вправо от креста, образованного шестью первыми.
Эш глянула на карту и сразу же на Кэсси. Пульс ее застучал в голове, словно трэш-барабанщик.
– Что это… значит? – спросила она.
Взгляд Кэсси был таким, какого она никогда раньше не видела. Кэсси, казалось, была погружена в себя, но в то же время смотрела куда-то далеко-далеко. Она словно была здесь, но отсутствовала. Здесь, но не здесь.
Беспокойство Эш усилилось. Мурашки пробежали по спине, словно кошачьи когти.
– Кэсси! – позвала Эш снова, когда Кэсси не ответила. – Что происходит?
– Я… не знаю, – отозвалась Кэсси.
Они обе посмотрели на последнюю карту. Она была пуста. На ней не было картинки, изображения. Белый лист бумаги.
Казалось, что покой и уют, которым был пронизан сад, когда они пришли сюда, куда-то улетучился, и в воздухе похолодало.
Кэсси потянулась к последней карте, и вдруг откуда-то налетел порыв ветра и смел все гадание на землю, им под ноги. Карты лежали на дорожке, словно опавшие листья. Кэсси все сидела, протянув руку, вглядываясь в невидимые дали.
Здесь не бывает ничего плохого, повторяла себе Эш, пытаясь побороть дрожь.
А что, если это ты принесла сюда что-то плохое? Если что-то сидело в тебе самой, и вырвалось здесь, уничтожив волшебство, испортив его? Как испортилось все в ней самой…
Внезапно Кэсси встряхнулась. Странное выражение исчезло с ее лица. Она спокойно нагнулась, собрала карты и вернула их в колоду. Затем свернула с запястья резинку, обернула ею колоду и убрала в нагрудный карман.
– Кэсси! – сказала Эш. – Что происходит? Почему на последней карте ничего не было? Как на них могли оказаться я и Нина, и все остальное?
– Я же говорила тебе, как, – ответила Кэсси. – Это волшебные карты.
– Со мною случится что-то страшное?
– Не случится, если только я смогу что-нибудь сделать.
Малоутешительно, подумала Эш.
– А почему карты…
– Никто не хочет тебе плохого, – заверила Кэсси. – В этом я тебе ручаюсь, а Кэсси Вашингтон никогда не гонит. Ясно?
– Но гадание…
– Я еще думаю над ним. Прежде, чем что-то тебе сказать, я должна хорошо во всем разобраться.
Она встала и вздернула сумку на плечо.
О боже, подумала Эш, Кэсси уходит! Эш не знала, как перенести это.
– Кажется, мне сейчас не стоит оставаться одной, – сказала она.
– А кто собирается оставить тебя одну? Ты идешь со мной, девочка.
– А куда мы идем?
– В мою берлогу. Мне надо кое о чем переговорить с Боунзом.
Кэсси улыбнулась, заметив выражение лица Эш.
– Я же говорила тебе. Он колдун, а именно это нам и надо. Колдовство – мощное и прочное. Поэтому нам нужен колдун, который расскажет нам, что все это значит.
Эш не знала, что творится, но достаточно доверяла Кэсси, чтобы пойти с ней, и они вышли из парка и северным сабвеем добрались до Верхнего Фоксвилла, где Кэсси и Боунз делили пустой дом с примерно дюжиной таких же сквоттеров.


***

В той части Верхнего Фоксвилла, где занимали жилье Кэсси и Боунз, Эш не бывала никогда. Дом, в котором они поселились, стоял в паре кварталов от Грэйси-стрит, посреди микрорайона пустых домов и площадок, засыпанных гравием – все, что осталось от добрых намерений консорциума городского развития, планировавшего превратить эту местность в пригородный район в черте города. Некогда все это место было таким же, как кварталы к югу от Грэйси – дешевые доходные дома и особняки, – а теперь здесь жили лишь сквоттеры, наркоманы, мотоциклисты и тому подобная публика.
Эш не хотела бы оказаться тут одна. Есть такие места, в которых болтаться просто не стоит, даже без всякой репутации. Идя по засыпанной гравием улице, ЭЭ нервничала даже сейчас, держась за руку Кэсси. Она видела торчков, кучкующихся в каком-то боковом тупике, видела, как их недобрые глаза провожали их. Из другого тупика раздались свист и улюлюканье местных гопников. На углу возле дома Кэсси одинокий мотоциклист в грязном джинсовом жилете цветов «Дракона Дьявола» сидел возле положенного на бок «Харлея» и смотрел на них сквозь опущенное забрало шлема.
Эш перевела дух с облегчением, когда они поднялись в квартиру Кэсси, где их ждал Боунз.
Изнутри весь дом был расписан – от огромных разноцветных символов анархии, нарисованных пульверизатором, до коряво нацарапанных высказываний по поводу различных половых извращений. Мусор и отбросы завалили почти все коридоры и лестничные пролеты. Но на втором этаже стены были отчищены, а коридоры и комнаты подметены.
– Как ты? – спросила Кэсси, когда они вошли в длинный пустой коридор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41