Однако слышишь преимущественно вариации из общеупотребительных, крылатых фраз. Маслов же норовит до истины докопаться сам.
В дни IX чемпионата мира Маслов был наблюдателем в группе, расположившейся в Гвадалахаре. Он жил там один, без переводчика, со всеми говорил по-русски, но, видимо, его интонации и жесты были настолько выразительны, что его понимали и хозяйка квартиры, и шофер такси, и контролеры на стадионе, и иностранные журналисты. А он их то и дело распекал за бестолковость, и видно было, что они смущались. Большое дело – уверенность в себе! Когда я навестил его в Гвадалахаре, он расстелил на столе аккуратно, цветными карандашами выполненные схемы матчей, им уже виденных. «Ну и что из этих стрелок следует?» – спросил я. «Ишь какой быстрый! Это еще надо обмозговать… У больших команд игра в несколько слоев идет…»
Для меня разгадка его своеобразного, подчас парадоксального восприятия футбола открывается в разговорах с ним на темы вовсе не футбольные. Вот он говорит о каком-нибудь человеке и одним штрихом – жестом или гримасой – его изображает; вот рассказывает о том, как живет итальянская улица, и ты ее видишь и слышишь, крикливую, завешенную бельем, узкую, без тайн; вот информирует о готовящемся «мероприятии», и его иронические недомолвки изобличают показуху. От природы наблюдательный, ухватистый, смекалистый, он таков и в футбольном деле. Большой тренер это прежде всего личность. Потому-то Маслов, не будучи ни капельки похож на Аркадьева, ягода одного с ним поля.
Футбол обескураживающе, очаровательно прост. До того прост, что его переводят на картон и изготавливают детскую игру. На эту простоту многие клюют и судят о футболе, как им кажется, настолько просто, насколько он этого заслуживает, а на самом деле – заскорузло и топорно…
Футбол одинаков всюду лишь своими правилами. Во всем остальном он разнообразен и меняется как море, и потому-то смотреть на него можно бесконечно. То игроки вносят какие-то штрихи, то тренеры испытывают свои выдумки, то счастливо сложившиеся «одиннадцать» прочерчивают небывалые линии все на том же очерченном белыми линиями зеленом прямоугольнике. Игру вперед продвигают люди и команды, отмеченные талантом. Продвигают, преодолевая сопротивление тех, кто считает футбол простеньким. Футбол жив и здоров благодаря тем, кто умеет его видеть в развитии и перспективе, кто размышляет о нем всерьез, без скидок, для кого он – игра, наука, искусство, драма, дело.
Маслов, как я уже упоминал, стал широко известен как тренер в пятидесятилетнем возрасте. По мере приближения к пенсионному рубежу, он все активнее включался в борьбу принципов и взглядов. Годы не держали его за полы пиджака, нажитый тренерский капитал не делал из него ворчуна, повернутого лицом во вчерашний день, он выходил биться, лишь только выкрикивали животрепещущую тему.
Упрямое и последовательное отстаивание зонной обороны, с моей точки зрения, – его заметная заслуга перед нашим футболом, пока еще до конца не осознанная. Издавна ведется, что вульгарно трактуемая персональная опека соблазняет тренеров, и на поле возникает танцевальный зал, где под заезженную пластинку пары исполняют один и тот же танец. Не счесть примеров, когда эта самая «персоналка», которая как раз из области «простенького» в футболе, подводила даже нашу сборную. Беда не в уязвимости «персоналки» (если форварды средние, «схватить» их не так уж и трудно). Опасность в том, что команда, танцующая попарно, повторяющая чужие движения, сама того не желая, перестает играть и всецело увлечена тем, чтобы не дать играть другой команде. «Личная ответственность» игроков в данном варианте ведет к обезличиванию команды и игры. Все это и имел в виду Маслов, вводя зонную оборону в киевском «Динамо», а потом и в «Торпедо».
Маслов настаивал на двух форвардах, не признавая обязательности крайних. Подтверждение этому своему воззрению он высмотрел на «Уэмбли» в 1966 году, где так играла сборная Англии, чемпион мира.
Ему такая игра казалась ультрасовременной, и он сердито обрывал всех, кто пытался ему перечить, кто утверждал, что «атаке нужны крылья», другими словами – фланговые форварды. А он им всем в ответ свое: «Не фланговые форварды, а игра на флангах!» Он нажил себе преследователей-оппонентов среди тренеров и журналистов. И даже враги у него завелись.
Вверенное его попечениям киевское «Динамо» трижды подряд становилось чемпионом страны. В ходе нескончаемой эволюции футбола трехлетнее торжество какого-то тактического варианта нельзя выдавать за раз и навсегда пойманную истину. Маслову бы в годы побед великодушно заявить: «Друзья, я выбрал такую игру, но прекрасно понимаю, что возможна и иная. Доказывайте свое, я буду только рад». Но разве так разговаривают в суровом мире футбола?! Да и, кроме того, Маслову, как и Аркадьеву, чужда инфантильность, он упрямо гнет свое в споре, защищая свои взгляды, не церемонится, не боится показаться невежливым.
Но замечу в заключение, что человек он добрый. Не раз, выверяя свою статью в гранках, он, сорвав резким движением очки и уставившись в стену, вопрошал: «Слушайте, а я такого-то не обижу этой фразой? Может, надо помягче?..»
…В число легендарных «стариков» входит и Михаил Иосифович Якушин. О нем Аркадьев отзывался так: «Он точно такой же тренер, каким был игроком. Помните, правый инсайд? Осмотрится с высоты своего роста, все учтет, обманет и свое возьмет…»
Во время тренировочного занятия сидел я на травке возле белой линии и вдруг обнаружил, что наблюдаю не за игроками, а за тренером, за Якушиным. Он участвовал в игре и как-то на глазах помолодел, выпрямился и животик подобрал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70